- Нет, брат. Это только селекция. Тоже наука европейская, только послабже генетики. А ты, кстати, знаешь, как пшеница опыляется?
- Чего?
- Зачем пчёлы с цветка на цветок летают?
- Знамо дело, мёд собирают, - фыркнул Полуяров.
- Точно. Но при этом они ещё и пыльцу жёлтенькую с одного цветка на другой переносят и если на цветок, скажем, яблони, пчела или шмель не сядут, то цветок этот отвалится и яблока не даст.
- Не может тово быть, пчелы на пшеницу не садятся.
- И опять правильно. Пшеницу, рожь и ячмень опыляет ветер. Ветер дует, колосья качаются, и пыльца перелетит с одного колоска на другой. И если когда пшеница цветёт, ветра не будет, то урожай будет меньше, колосья будут стоять пустые, - разошёлся княжич.
- И что же делать?
- Двое человек берут верёвку, становятся по бокам гряды и бегут с этой верёвкой натянутой, чтобы колосья шевелились, и так несколько раз, несколько дней.
- Не знаю, правда ли, но хитро придумано. А как думаешь, княже, какой урожай будет с тех перебранных зёрен?
- А какой обычно?
- Сам пять. Сам семь хороший урожай, не каждо лето бывает.
- Значит, с перебранными будет сам пятнадцать, - умножил на два в уме Пётр.
- Плохо это, - огорчился купец.
- Как так? - не понял княжич.
- Если у всех таки урожаи будут, цена на хлеб сильно упадёт. Крестьяне намучаются больше, а результат тот же.
- Приплыли. Подожди. Но это только у наших крестьян урожайность повысится, а остальные, как сажали овсюг, так его сажать и будут. И зерно они не переберут, выбирая самые большие, - развёл руками боярич.
- Думаешь, соседи не прознают?
- А ты им и не говори. И крестьянам, что за семенное зерно не говори, княжич прислал и велел сажать, и всё. И чтобы ни одно зёрнышко не вздумали на еду потратить, - погрозил Пётр пальцем.
На том и расстались пока.
Событие тридцатое
Дуня Фомина сидела на крыльце своего нового дома и плакала. Плакала неудержимо, навзрыд. Справа от неё сидел и тоже плакал её старший сынок Коленька. Мальчик плакал потому, что плакала его мама. Он старался держаться, но получалось плохо, слёзы всё равно катились по щёкам и падали на мёрзлую землю. Было Коленьки полных пять годков, помощник уже. Слева так же в полный голос ревела двухлетняя Дашутка, младшая Дунина дочка. Мама плакала, маму обидели, вот Дашутка и плакала. Была у Дуни ещё одна дочка, ей бы сейчас исполнилось почти четыре годика, но боженька прибрал её в прошлом году. Простыла и сгорела буквально за неделю. Что ж, бог дал, бог взял.
