Семейство Фоминых обедало. Увидев княжича, они подхватились из-за стола, и там же бухнувшись на колени, поползли к Пожарскому.
- Не губи, князь батюшка, я ведь с того денёчка и не думаю больше об вине хлебном и мёде. Сходил к травницам, и только отвары лечебные пью! - голосил Фома, и просто ревела в голос Лизавета.
- А ну встать и прекратить реветь, - заорал на парочку княжич, видя, что и двое детей тоже начали в голос плакать и конца этому всему не будет.
- Не губи князь батюшка, - ещё раз просипел Фома.
- Так, сели быстро за стол и детей успокоили! - снова повысил голос Пожарский.
Через пару минут порядок был восстановлен, и можно было приступать к награждению непричастных.
- Лизавета, скажи честно, часто ли тебя муж поколачивал? - Пожарский постарался улыбнуться женщине, как можно дружелюбнее.
- Так, когда заслуживаю, тогда и учит, - потупилась хозяйка.
- Давай сделаем вот что, - княжич достал завёрнутые в тряпицу серьги и протянул Лизавете, - Женщин бить нельзя, и Фома это теперь понимает. Он попросил меня перед тобой за него извиниться и подарочек сделать. И ещё он обещает, что пальцем больше тебя не тронет, а будет всю оставшуюся жизнь беречь и любить. Правда, ведь, Фома?
Андронов побледнел и еле слышно пробулькал:
- Вестимо.
- Ну и хорошо, открывай Лиза подарок мужнин, - Пётр указал на тряпицу.
Лизавета развернула тряпочку, и на столе оказалось пара золотых серёг. Да, каких. Ювелиры не пожадничали.
Немая сцена, как всегда закончилась ползаньем на коленях и целованием валенок. Еле-еле удалось опять успокоить супругов.
- А скажи, Фома, кто вам дверь разукрасил? - вспомнил Пётр.
- Дак, я, князь батюшка, меня отец ещё в детстве научил фигурки разны из дерева ладить.
- Ладно, хозяева, подарки я подарил, - он протянул детям корзинку с пряниками, - и позвольте откланяться, дел у меня невпроворот. А ты, Фома зайди завтра ко мне утречком и фигурок несколько резных прихвати. Есть у меня задумка на "переработку" одну. Может, твои фигурки и сгодятся.
Весь вечер вместе с иконописцами Пожарский создавал эскизы диковинных животных. Он, как мог, изображал кенгуру или гориллу, а художники пытались нарисовать животное, княжич вносил изменения, и начиналось по новой. До полуночи затянулся этот живописный марафон. Зато когда пришёл Фома, княжич разложил перед ним рисунки с пятью невиданными на Руси зверями. Это были: кенгуру, с торчащим из сумки детёнышем, горная горилла, со вздёрнутыми вверх руками, утконос, сидящий на задних лапах, тираннозавр, с раскрытой страшной пастью и пингвин.
