Если говорить точно – четыре… Четыре месяца я гнал от себя мысли о ней. Получалось плохо, вернее, не получалось совсем. Я старался как можно больше работать, с головой погружаясь в заботы моих пациентов, лишь бы заполнить ту пустоту, которая образовалась в моём сердце с потерей Лиз. Я много читал и даже сел за новую книгу, в которой подробно описывал классификацию депрессивных состояний и методы их лечения. Любая конференция или слёт врачей не обходили меня стороной, я старался бывать везде, чтобы занять каждую минуту своего времени. Помню, как я вдохновился тогда выступлением Карла Юнга и его «Психологическими типами».
Ночные видения меж тем так и не покидали меня, приходя с завидным постоянством. Я старался их не замечать, принимая на ночь сильную дозу снотворного. Но порой мне всё же снилась настоящая Лиз, наши прогулки по лесу и нескончаемые партии в шахматы, беседы о книгах и путешествиях. А с пробуждением в ушах ещё звенел звук её чистого голоса и слегка неумелых гитарных аккордов.
Мне пришлось смириться с тем, что я болен ею, но я не имел права отягощать её нелёгкое состояние ещё и своей болезнью. Ей будет лучше без меня.
Я так и не обернулся… а должен был…
Спустя пару часов, я зашёл в свой кабинет и, отодвинув ящик стола, отыскал в нём письмо Лиз, которое она отправила мне через Патрика четыре месяца назад. Я перечитал записку. В груди что-то тоскливо сжалось. Правильно ли я поступаю, или совершаю чудовищную ошибку?
* * *
Утром доставили почту. Из примечательного было только письмо от моей матери, которая рассказывала, как идут дела у родных, и выражала надежду, что я приеду домой на Рождество. На одном из оставшихся конвертов я узнал свой собственный почерк. Это было отправленное мною несколькими месяцами ранее письмо Шварц-Гаусу, в котором я делился с ним своими взглядами на лечение Лиз. Оно до него так и не дошло, а потому вернулось отправителю. Впрочем, я этого ждал. Слишком много минуло времени, а ответа так и не последовало. К тому же через секретаря я знал, что мой работодатель до сих пор находится в разъездах по Южной Азии. Пытаться поймать его в каком-то одном месте – всё равно что ловить ветер.
Чуть позже ко мне заглянула медсестра и попросила зайти к Арольду. Я внутренне напрягся: что ещё ему от меня понадобилось? – план дежурств я подписал только два дня назад.
Моё любопытство он удовлетворил, как только я переступил порог его кабинета.
– Ланнэ, что вы делали вчера в сквере нового корпуса? – спросил он, сидя в кресле и набивая курительную трубку табаком.
