Старика до сих пор разбирала досада, но ему не оставалось другого, как принять моё приглашение отметить Рождество в клинике: вернуться в Англию к сочельнику он бы уже не успел. Компанию нам составил один пожилой немец, приехавший в «Голубой Лес» навестить свою жену, пациентку Арольда, которая по состоянию здоровья не могла поехать на праздники домой. Мы немного поговорили о погоде, политике, местных нравах и прочих толком не интересующих никого из троих вещах, затем немец стал клевать носом и тихо засопел, а Бейтс начал допытываться у меня, каковы успехи в лечении Патрика. Я в общих словах рассказал ему о наших достижениях, и наконец разговор зашёл об «извращённых» пристрастиях молодого человека, коими отец именовал писательство и преступную любовь.
– Поймите, мистер Бейтс, я не могу принудительно лечить вашего сына от того, от чего он не хочет лечиться, – сказал я, пытаясь пробить стену условностей, которой огородил себя консервативный аристократ. – Это не алкоголизм и не белая горячка, не агрессивное поведение. Эти его склонности не представляют угрозы для общества, поэтому только пациент может решить, желает ли он избавиться от своих пристрастий или нет. И если гомосексуальность я ещё могу считать отклонением и лечить при согласии Патрика, то его писательское призвание, увы, неизлечимо.
– Но он мой единственный наследник! – возмутился слегка захмелевший от виски Бейтс, и его борода затряслась от негодования. – Я хотел ввести Патрика в состав акционеров Большой западной железной дороги! Вы представляете, какой выйдет скандал, узнай партнёры о его порочности? А это дурацкое сочинительство? Ну мы же с вами понимаем, доктор, бессмысленные писаки не способны дать никакого заработка.
– Здесь я могу с вами поспорить… – возразил я. – Патрик пишет весьма занимательные книги…
– Умоляю вас! Не Диккенс же он, ей-богу! Да и какой из писателя делец? Его же сожрут конкуренты и не подавятся!
– Единственное, что могу посоветовать вам, мистер Бейтс, – это принять сына таким, какой он есть, – сказал я с осознанием того, что нагнетаю на себя немалые проблемы с Арольдом. – Возможно, тогда Патрик сблизится с вами и сам захочет помогать вам в ведении дел.
– Эх, – досадливо махнул рукой железнодорожник, расплескав при этом виски, – пока его голова забита писательской ерундой и порочными помыслами, в делах он совершенно бесполезен. Сестра Патрика понимает в них больше, чем он – вот у кого расчётливое чутьё и коммерческая хватка. Любого проныру за пояс заткнёт.
