Но в то же время меня одолевали сомнения. Вдруг всё это не более, чем игры моего воспалённого воображения? Что если любовь к Лиз довела меня до настоящего безумия, а Лула, Аламеда, моё путешествие в другой мир, – всего лишь симптомы болезни? Я слышал, даже Юнг неоднократно вызывал у себя состояние транса, чтобы пуститься в визуальные странствия, и позже всерьёз беспокоился о том, что ему грозит психоз и шизофрения…
В сочельник я находился в клинике. Родителям сказал не ждать меня на Рождество. Сослался на занятость, хотя на самом деле почти все мои пациенты разъехались по домам, но я даже мысли не допускал о том, чтобы оставить Лиз одну. К счастью, заведующий и большая часть персонала тоже отсутствовали, а значит, я мог надеяться на долгожданную встречу. Арольд, предвидя мои намерения, приставил к Лиз сразу же двух медсестёр. Старая Анна, по слухам вот уже тридцать лет вообще ни разу не покидавшая «Голубой Лес», за что-то невзлюбила меня с первого дня, как я появился в клинике. Зато вторая, молоденькая Мария, возможно, и не питала ко мне безоговорочной симпатии, но хотя бы коршуном не смотрела и к тому же была болтлива. Я попросил её зайти ко мне в кабинет под несуществующим предлогом: разобрать бумаги выписавшихся. С работой она справилась очень быстро: делать особо было нечего.
– И вот ещё что, Мария, – сказал я, когда она закончила, – у меня до сих пор лежат документы миссис Родрик. Передайте их доктору Арольду, ему они могут пригодиться. Кстати, как у неё дела?
Медсестра замялась немного, поправляя рукой свои короткие, осветлённые по моде волосы. Видимо, Арольд запретил персоналу обсуждать со мной состояние Лиз, но природная болтливость Марии взяла своё.
– Бедняжку так и мучают навязчивые сны, но теперь гораздо чаще, чем прежде, – сказала она, пожав покатыми плечиками, – а дневные приступы мы видим каждый день. Доктор Арольд уже несколько раз менял препараты. Она с них такая кроткая, тихая, но от приступов они не спасают. Бедная девушка, болезнь оказалась сильнее её. Подумать только, столь стремительное ухудшение и в таком молодом возрасте…
– Прежде Лиз очень помогала музыка, – прервал я щебетание Марии. – Она и сейчас играет на гитаре?
– Бывает, по вечерам, едва уймётся головная боль, но недолго. Побренчит чуток и убирает инструмент… А как раньше играла, помните? Часами сидела…
– Да, великолепно играла… Постойте-ка, – я сделал вид, будто внезапно спохватился, – где же они… куда я их задевал… Ах вот, на днях пришла посылка из Штатов на её имя. Внешняя упаковка с адресом совсем намокла от снега и раскисла, я её выбросил. Вот, внутри были ноты и пластинка. Передайте Лиз, она, наверняка, обрадуется посылке. Возможно, у неё снова проснётся желание поиграть на гитаре.
