Та исчезла за дверью, а я поспешно, как застуканный на месте преступления любовник, забрался в платяной шкаф. Надо же, нубы пришли. За мной! Настучал кто-то? Как быстро.
Дверь резко распахнулась и хлопнула о косяк. Я специально оставил узкую щель в шкафу, чтобы видеть, кто пришёл и сколько. Вошли четверо. Кожаные безрукавки, ножи на поясе, заточки в сапогах. На телах татуировки: кресты, купола, пауки. У одного эполеты на плечах, у остальных быки на бицухах. Тот, что с эполетами, сел на свободный стул возле столика, быки встали полукругом.
Нуба с эполетами звали Барин, и был он главой клана. Сухощавый старичок, на вид немного зажатый и убийственно спокойный. Такого встретишь на улице — не обратишь внимания. Но спокойствие это было обманчивым. Кто-то из червивых однажды решил выпендриться, заработать дешёвого авторитета, и вызвал его на ристалище. Барин не взял ничего, кроме ножа, а тот обрядился в полный доспех, прикрылся щитом, вынул меч. Букмекеры объявили ставки один к двенадцати против нуба. Хорошо, что денег у меня не было, а то бы потратил впустую. Барин сделал всего три движения. Пока червивый замахивался, он подсел под удар, выпрямился и засадил выпендрёжнику нож в глаз. Площадь ахнула, а Барин не спеша начал собирать лут.
Старичок был не промах во всех смыслах, и менее всего мне бы хотелось перейти ему дорогу. Но сделанного не вернуть, будем выкручиваться.
Он обвёл комнату взглядом, заметил ром и, не спрашивая позволения, потянулся к нему. Рыжая Мадам взяла бутылку и отставила её подальше на подоконник.
— Чем обязана, игрок?
Рыжая Мадам наверняка знал, как зовут нуба, таких граждан знают если не в лицо, то по приметам точно, но предпочла обратиться к нему официально.
Барин щёлкнул пальцами, как будто включил речевой аппарат.
— Обязана? Да, правильно сказала… Тут за одним крысёнышем хвост тянется, спросить с него нужно за беспредел.
— А я здесь с какой стороны виноватая?
— Люди видели, как он у тебя в дверях толкался.
— Обознались твои люди.
— Может, и обознались, — кивнул Барин. — Крысы, они все на одну морду, не трудно и спутать. Но если ты мне гвозди забиваешь, то я могу и расстроиться. Я, Мадам, к тебе по-людски пришёл, не таясь, камня за душой не держу.
Рыжая Мадам скосилась на шкаф, увидела в щёлке мой глаз и скривилась в усмешке.
— Не с твоей душой, Барин, о камнях поминать. Если б ты ко мне в самом деле по-людски пришёл, так в дверь бы постучал, а не ногой распахивал. Так что можешь расстраиваться, мне твоё настроение не интересно.
