Кира рассуждала вслух, но Леонардо уже ее не слушал. Паста пригорела.
– Пойдем, малышка, поедим потом.
Он потащил ее в спальню…
В аэропорту они всегда прощались сдержанно. Сидели рядом, молчали. Когда приходило время, и Кира говорила «пора», они вставали, быстро чмокались в губы. Еще одна секунда взгляда глаза в глаза, и Лео разворачивался, быстро шагая прочь. Первый раз это даже оскорбило Киру. А где же все эти жесты, жаркие клятвы?! Но потом она поняла, что это не равнодушие – ему так легче. Легче сразу махом нырнуть в свою обыденность, чем долго и мучительно возвращаться туда, словно по сантиметру входить в ледяную воду.
Москва встретила Киру неприветливо. Впрочем, никто и не ожидал искристой звонкой капели. Солнце Пьемонта продолжало греть Киру изнутри. Этого заряда обычно ей хватало недели на две, поэтому низкие свинцовые облака, будто готовые свалиться на Москву, как старый потолок, вообще никак не отразились на ее настроении. Из такси она тут же набрала Макса.
– Привет, Максимка! Я так соскучилась!
– Мо-о-я-я-я! – растянул он каждую букву. Она чувствовала по телефону его улыбку. – Я тоже соскучился! Люблю тебя!
– И я тебя! Я очень сильно тебя люблю!
– Ну как съездила?
– Ай, никак. Протащили опять по отелям да по фабрикам обуви. Не дали отдохнуть, даже по магазинам не прошлась. Изверги!
– Ясно. Ты домой сейчас?
– Да, сегодня не буду уже работать. Ты когда придешь? Надо обсудить кое-что.
– Что?
– Да мне работу предложили не в Москве. Хочу твое мнение узнать по этому поводу.
Тон Киры был легок и игрив, словно она говорила о совместном отдыхе или экскурсии, поэтому Макс ничего не заподозрил. Кире на самом деле было легко говорить. Ничто уже не могло повлиять на ее выбор, поэтому она говорила так непринужденно.
– Хорошо, увидимся вечером. Будь готова к моему приходу.
– Слушаюсь и повинуюсь!
Готовиться она не стала. Все равно разговор, который ожидался, убьет его желание приласкаться. Вместо этого, она написала короткое вежливое письмо секретарю Гринберга, в котором дала согласие на все предложенные ей условия. До отъезда оставалось десять дней. Лучше бы их было меньше, к примеру, два. Тогда бы у Киры не оставалось времени на метания от ликования до полного уныния.
Она рассказала все подробности новой работы Максу в тот же вечер, и эта беседа очень быстро стерлась из ее памяти, потому что не была окрашена ни эмоциями, ни накалом страстей. Она намеренно говорила тихо и монотонно, Макс спокойно слушал, скрестив руки на груди и уставившись в стену напротив. Лицо его ничего не выражало, кроме усталости. Он поинтересовался, как часто Кира будет приезжать, та пообещала, что раз в две недели. На этом и разошлись. Как Кира и предполагала, Макс поплелся спать, не позвав ее с собой, просто чмокнул в щеку.
