.
Обезьяна в китайской литературе была известна до шихуа как персонаж отрицательный, а вот роль помощника и защитника, в которой она предстает в шихуа, оказалась новой, до тех пор неизвестной. Представляется возможным предположить, что знакомый образ белой обезьяны[269] - персонаж отрицательный - был как бы дополнен в китайской литературе[270] образом обезьяны-странника - персонажем положительным, помощником, обладающим волшебной силой, который способен справляться с трудностями, чинимыми силами зла главному герою.
Что касается белой одежды обезьяны-странника, то, по-видимому эта деталь образа связана с китайской[271] символикой стран света (ср. дух Белого тигра в облике женщины в белых одеждах). К тому же представляется возможным предположить что здесь мы имеем дело с заимствованием. В «Жизнеописании» рассказывается, что перед тем, как родиться Сюань-цззану, его мать во сне увидела, что ее сын «в белой одежде отправляется на Запад» (бай и си цюй, с. 222в). По нашему мнению, в обоих случаях «белая одежда» - явление одного порядка, это символическое изображение направления движения героев. Однако в шихуа этот символ более активен. Он является своего рода знаком нового персонажа, ибо это единственная черта его внешнего облика, отмеченная автором, поэтому и воспринимать ее мы предлагаем как первый из символов Запада в повествовании (что дополнительно подчеркивается сообщением о том, что новый персонаж «шел как раз с востока»).
Исследователи отмечают в обезьяне-страннике и черты буддийского (индийского) влияния - отсутствие у нее имени (китайские монахи сразу же дают ей прозвание); упоминание цифры «84 тысячи», имеющей в Индии значение множество, положительное отношение к обезьянам, как существам, не приносящим зла[272]. Кроме того, необходимо отметить, что включение обезьяны в сюжет добывания сутр приводит к тому, что в шихуа явно намечается аспект «буддизации» персонажа
В образе обезьяны-странника с самого начала несомненно просматриваются и китайский, и буддийский пласты. Еще одним доводом в пользу индийско-буддийских истоков образа является и то, что фигура обезьяны-помощника в китайской литературе появилась не где либо, а в буддийском произведении, сюжет которого непосредственно связан с Индией - родиной обезьяны помощника (Ханумана) и с путешествием туда - к первоистоку буддизма - за священным каноном. Тем более, насколько нам известно, в китайской литературе (кроме произведений, написанных позднее
