, тогда пришел в немецкие земли великий мор, который назвали первый великий мор. И умирали от
желёз[48], и кого это касалось, тот обычно умирал на третий день. И умирали люди в больших города Майнце, Кёльне и других больших каждый день больше чем сто человек или приблизительно столько, а в маленьких городах, таких как Лимбург, умирали каждый день двадцать или двадцать четыре, или тридцать, в общем, около того. И так это длилось в некоторых городах или землях три четверти года или целый год. А в Лимбурге умерло более чем 24 сотни человек,
исключая детей.
15. И когда народ узрел великую скорбь умирающих, пребывавшую на земле, то людей охватило огромное раскаяние из-за их грехов, и они искали покаяния и делали это по собственной воле; они не обращались за помощью и советом к папе и Церкви[49], что было великим безумием и, и приносило великие упущения и проклятия их душам. И собирались мужчины в городах и в деревнях в кучи и шли с плетьми по сто, двести, триста, или около того. Их жизнь была такова, что каждый отряд шел тридцать дней[50] с плетьми от одного города к другому, неся с собой кресты и хоругви, как в церкви, а также свечи и факелы. И когда подходили они к городу, то шествовали они двумя [рядами] по два [человека] до самой церкви. На них были шапки, на которых спереди были красные кресты, и каждый нес с собой свою плеть, что висела пред ним. И пели они церковный гимн:
«Вот крестный ход!
Христос сам ходил в Иерусалим
И нес крест в своей деснице.
Ныне да поможет нам Спаситель!»
Этот гимн появился именно тогда, и его поют еще и ныне, когда несут святого. У них были свои запевалы, двое или трое, и они им подпевали. И когда они приходили в церкви, то запирали их и раздевались до исподнего, от своих чресл до щиколоток носили они одежду из льняной ткани[51]. Они шествовали по церковному двору двумя [рядами] по два [человека], как обычно ходят вокруг церкви, и пели. И каждый сам бил себя своею плетью, и пускали свои плети через плечо [по спине] с обеих сторон, что кровь стекала со щиколоток. Они несли кресты, свечи и хоругви пред собой, и у них была такая песня, когда они были в пути.
Ступай сюда, кто искупиться волен,
Мы так избежим пламени Ада.
Люцифер – ужасный малый;
Кого же возьмёт, смолой он повяжет.
Она и дальше продолжалась. А в конце песни они пели:
«Иисус был желчью освежен,
Поэтому мы ниц пред крестом падём».
И все они становились на колени и били крестообразно вытянутыми руками о землю и лежали там. И они договаривались между собой о весьма безумном и пагубном и ошибочно считали, что это хорошо. А именно-когда они падали ниц, то тот, кто среди них был нарушивший супружескую верность, ложился на бок, чтобы так его было видно, что он – прелюбодей. А тот, кто совершил убийство, тайно либо публично, переворачивался и ложился на спину. Кто же нарушил свою клятву, тот вытягивал вверх два пальца вместе с большим, чтобы было видно, что он клятвопреступник, и так далее. Это мог быть рыцарь, кнехт, горожанин или крестьянин,-все с простым чувством шли с плетьми, из-за чего все они теряли своё благочестие, ибо наложили они на себя епитимью без разрешения святой Церкви и тем самым сделали себя злодеями и мошенниками. Так как если кого-то в кругу его знакомых и среди его клиентуры считали почтенным, честным мужем, а он сам становился мошенником, то он более был не пригоден на земле к чести и блаженству. И кое-кого из них в Вестфалии или где-то еще искалечили и повесили, и [они] были высланы из земли советами [городов], в которых до того пребывали, как это и подобает, в Вестфалии или где-то еще
