в правление императора Генриха III. Но [император] был в то время занят имперскими делами в Лангобардии.
В том же году, 23 апреля, в среду, на второй неделе после пасхи, сгорел монастырь святых мучеников Вита, Вацлава и Адальберта в городе Праге. В том же году король Вратислав был сильно разгневан на своего брата Конрада, так как тот, памятуя о взаимной любви, покровительствовал сыновьям своего брата Оттона, Святополку и Оттику. Король, лишив их отцовского наследства, передал город Оломоуц и другие города своему сыну Болеславу. Некоторое время спустя, 11 августа, [Болеслав] был застигнут преждевременной смертью в названном городе[433]. Так как три брата, а именно — Яромир, Оттон и Конрад, пока были живы, были единодушны, то [король] никак не мог их поссорить и, подобно льву, который, говорят, испугался трех бычков, стоявших перед ним со сдвинутыми рогами[434], никогда не осмеливался напасть на своих братьев. Но когда он увидел, что после смерти братьев Конрад остался один и не располагает уже братской помощью, он вторгся со своим войском в Моравию, намереваясь изгнать Конрада и из этой области, которая была ему и предопределена судьбой и принадлежала по праву наследства, оставлена ему отцом. [Войско] подошло к городу под названием Брно. Король, окруженный вельможами страны, решил обложить город осадой и стал размечать места, где каждому из его комитов разбивать шатер. Тут один управитель[435]Здерад, человек коварный, бросив взгляд на короля, задел насмешливыми словами Бржетислава, стоявшего среди вельмож, окружавших короля: «Господин король, — сказал он, — если уж сын твой любит летом резвиться и купаться в реке, так пусть он тогда и раскинет со своими людьми, если соизволит твое величество, [свой шатер] у реки по эту сторону города». [Здерад] сказал это потому, что в свое время в стране саксов на названного юношу, когда он в полдень купался в реке, напали враги, о чем мы рассказывали выше[436]. Слова эти глубоко запали в душу юноши, причинив ему боль не меньшую, чем рана, нанесенная в сердце ядовитой стрелой. Печальный, он ушел в лагерь и не притрагивался к пище, пока не зажглись звезды. Темной ночью он созвал своих людей, раскрыл им рану своего сердца и стал с ними советоваться — каким образом отомстить ненавистному управителю. В ту же ночь он отправил к своему дяде, Конраду, послов с извещением о нанесенном ему бесчестии и о том, кто нанес его. [Бржетислав] спрашивал у дяди совета, что следует делать? Тот ответил: «Если ты отдаешь себе отчет в том, кто ты есть, то ты не должен бояться затушить огонь, который обжигает меня, не меньше, чем тебя. Пренебрегать этим было бы непохвально». Для Конрада не было тайной, что все это король делал по совету Здерада. Когда посол передал Бржетиславу слова дяди, все обрадовались и согласились с мнением князя, и восхваляли его, как если бы этот совет исходил от бога. Ибо они сами советовали раньше то же самое. Что же еще? Ночью они обсудили, что утром [затем] совершили.
