Почему ты не поможешь своему брату? Разве ты не видишь, что твоего брата, княжьего сына, оттесняют, что на епископскую кафедру выдвигают выскочку, чужеземца, человека, который пришел в [чешскую] страну без одежды. Если князь нарушит клятву, [данную] отцу, то [плохо] нам будет и души предков наших должны будут воздать за это и понести наказание от бога за нарушение присяги. Ведь нам известно, что ваш отец Бржетислав взял с нас и с наших отцов присягу именем нашей веры, что после смерти епископа Севера епископом станет ваш брат Яромир. Мы стремимся осуществить это, как можем». [Далее, обращаясь к князю, он сказал:] «И если тебе не нравится брат твой, то почему же ты считаешь ничтожным наше духовенство, не малое по численности и равно одаренное знанием, как этот немец. О, если бы у тебя было столько епископств, сколько ты видишь [здесь] священников, которые и родились в Чехии и достойны епископского сана! Уж не думаешь ли ты, что чужеземец любит нас и расположен к этой стране больше, чем местный житель? Ведь такова уж человеческая натура, что любой человек, к какой бы стране он ни принадлежал, всегда не только любит больше свои народ, чем чужой, но даже чужие реки он повернул бы, если бы мог, в свое отечество. Мы скорей предпочтем положить на епископскую кафедру собачий хвост или ослиный кал, чем возвести на нее Ланца. Твой брат, блаженной памяти Спитигнев, кое-что понимал, когда в течение одного дня изгнал из страны всех немцев
[373]. До сих пор еще живет римский император и пусть живет. Ты сам становишься им, когда присваиваешь себе власть и жалуешь епископский посох и перстень голодному псу. Но [знай]: ни ты, ни твой епископ не останетесь безнаказанными, пока живет Койата, сын Вшебора».
Тогда Смил, сын Вожена, правитель города Жатец, вместе с Койатой взял за руки Конрада, Оттона и Яромира и сказал: «Пойдемте, посмотрим, что сильнее: хитрость и притворство одного человека или справедливость и удивительное терпение трех братьев, которых объединяет одинаковый возраст, единая воля, единое могущество и которых поддерживает большинство воинов». В лагере началось сильное волнение среди народа. «К оружию! К оружию!» — стали кричать некоторые. Опрометчивое избрание нового епископа было всем ненавистно. Вследствие этого большая часть войска перешла к трем братьям и расположилась лагерем у града Опочно[374]. Так как другая часть воинов ушла в лес еще до этого, то князь, видя, что он как бы покинут и не защищен от наступления братьев, стремительно бежал, опасаясь, что братья прежде него захватят Прагу и город Вышеград. Однако с пути своего он отправил к братьям посла, через которого заявил им: «То, что произошло, я сделал не благодаря красноречию Койаты, сына Вшебора, и не благодаря Смилу, сыну Божена, у которого на языке мед, а на сердце яд. На все это я пошел по их же дурным и коварным советам. Уж я их ..если буду жив! Но сдержусь, памятуя об отцовском завещании, о клятве, данной ему, я сделаю то, чего от меня требуют справедливость и любовь к братьям. Только следуйте за мной к городу Праге». [Братья], подойдя [ближе], раскинули лагерь на лугу у деревни Гостиварж
