Его голова упала с его тела, как спелая дыня, упавшая с лозы. Кровь хлынула из перерезанных артерий и вен, разбрызгивая ярко-красные подагры при падении.
Я развернулся, чтобы встретить яростную атаку Шарифа. Он издал яростный крик и прыгнул на меня, его ятаган превратился в вихрь яркой опасной стали, сверкнувшей вокруг моей головы. Я парировал удар за ударом, пока моя правая рука не казалась онемевшей и почти бесполезной.
На полу, слепо глядя на нас, отрубленная голова стражника лежала в нескольких футах от его тела - гротескный, ужасный зритель нашей битвы.
Кровь текла по моей спине там, где разошлись швы на ножевой ране Хатиба. Мышцы плеча и руки, уже измученные усилиями последних двадцати четырех часов, отказывались работать дольше.
Аль Саллал злобно ранил меня по ногам. Я отскочил в сторону и снова прыгнул назад, только чтобы броситься на пол, потому что его удар сзади чуть не отрубил мне голову! Раз за разом мои парирования оказывались слишком поздными. Наши клинки звенело сталкивались друг с другом снова и снова, и каждый раз аль Саллал отгонял меня назад.
В то время как он боролся, с его губ хлынуло ровное пение на арабском. Шариф аль-Саллал потерялся в каком-то собственном внутреннем мире, ища безумного удовольствия убить неверного врага, предлагая свою собственную смерть, если он будет побежден. Смерть в бою отправляет мусульманского воина прямо в рай.
Я отчаянно уклонился от его рубящей, рубящей атаки, используя кресло в качестве защиты. Я отпрыгнул от него, когда аль Саллал взмахнул ятаганом как неистовым стальным цепом.
К настоящему времени я почти не мог видеть. Моя голова болела от удара прикладом пистолета, который меня нокаутировал. Мои глаза видели Саллала только сквозь дымку двойных образов, вспышек яркости и крошечных затемнений, сначала в одном глазу, а затем в другом.
Я не знал, сколько еще смогу защищаться. Саллал намного лучше играл с ятаганом, чем я. Как будто он родился с проклятым оружием в руке и провел всю жизнь, совершенствуя ритм атаки и контратаки.
Когда он поднял свой ятаган для следующей серии атак, я нырнул в труп мертвого палестинца, безголового раскинувшегося в десяти футах от нас. Рядом была автоматическая винтовка, которую он нес. Это было единственное оружие в поле зрения.
Саллал увидел мое намерение и отреагировал почти так же быстро, как и я. Он прыгнул за мной, его сабля раскачивалась, когда он выкрикивал имя Аллаха. Он прокричал это вслух так же, как великие полчища Мухаммеда, пройдя через бесплодные пустыни Сахары! Как они это сделали, когда взяли Каир и Александрию! Как они это сделали, когда завоевали почти всю Испанию!
