На этот раз почерк был не размашистым, а лаконичным и острым.
«Ди, прошу тебя, будь предельно осторожна. У нас было слишком мало времени, и я не успел предупредить тебя, чтобы ты не полагалась полностью на защиту браслета от Эйты. Он может упредить лишь явную угрозу, которая грозит оборвать твою жизнь: яд в сосуде, острие в темноте, прямой магический удар… Но браслет бессилен, если госпожа Безумия захочет навести на тебя морок…»
Я, прочтя эти строки, мысленно к фантомным видениям добавила и зазеркалье. Судя по всему, ловушка из стен замка была рассчитана как раз на то, что мы попадем в отраженный мир. Он ведь не смертелен для мага. Неприятен до печеночных колик, но не смертелен.
Из этого выходило, что мой убийца хорошо осведомлен о бреши в защите браслета. Что ещё раз пoдтверждало: это кто-то из Стоунов. Навряд ли слуги знали такие тонкости о родовых украшениях.
А браслет на моем запястье был именно таким. От него буквально веяло древностью и силой.
Я вернулась к огненным строкам.
«…На этoм я должен был бы закончить свое письмо, но воспоминания о том, как мы расстались, не дают мне этого сделать. Ди, я думаю о тебе. Сегодняшним вечером, когда солнце садилось в ржавчину заката, ты, огненная ведьма, засела в моей голове, поселилась там и никак не хочешь уходить оттуда с этой своей безумной идеей – сыграть с Эйтой в игры разума.
Я вижу тебя отчетливо: с пепельными волосами в огне и в том проклятом белом саване, в котором ты стояла на крыльце ратуши…»
Я читала и невольно улыбалась. Глупо, по–идиотски. И казалось, что даже свечи в комнате засветили ярче, жарче полыхнул огонь в камине, а темная ночь за окном вот-вот разродится первыми лучами рассвета. А все оттого, что Дрок вспоминал мои волосы. Мои. Светлые. Меня. Не личину волоокой брюнетки Лорелеи. И выходило, что целовал он тогда в холле тоже меня.
И сейчас я понимала, почему Дрок предпочел написать это послание симпатическими чернилами. Оно было очень личным. И обращенным именно ко мне. Не к жене Хозяина Бурь, а к светлой чародейке.
«Ди, я – темный. По рождению, велению души и образу мыслей. А мы,темные, смотрим на мир широкo открытыми глазами, живем жадно, словно через дюжину ударов сердца умрем. Стараемся увидеть весь мир, провалиться на самые глубины Бездны. Мы отчаянно влюблены в каждое мгновение, потому что точно знаем: следующего может и не случиться. Мы не даем гарантий, не ищем покоя – потому что таких бестий не водится в Темной империи. Мы верим только себе и только в себя. Мы сильны, пока равнодушны.
