— Я видел чары вокруг холма Хараян. Они опасные.
— Чары должны быть опасными. Любой уважающий себя маг может сплести опасные чары, если он обучен, и если у него есть хороший источник силы.
— Источник силы? — капитан лег, шаркнув сапогами, кожа брони скрипела.
— Холм собирает души всех предыдущих теневых магов. Под теми камнями много духовной силы, — Гетен сцепил ладони за головой и смотрел во тьму. — Но магия требует цены за свою силу, капитан. И чем больше магия, тем опаснее для мага. Больше, если магия строится на некромантии.
Когда ему было пятнадцать, Шемел взял Гетена в портовый город Бесали. Они ходили по извивающимся влажным улицам района развлечений, посещали все логова, где курили и толкли семена и коренья, порошок из которых потом втирали в десна, вливали в вена и совали в задницы. Шемел покупал души зависимых за гроши, за цену дозы там. Сладкий до жути запах, вонь пота, рвоты и мочи. Тощие люди с черными глазами, хрипами и слюной, кожа свисала с их костей, бледные губы дергались, они рыдали, смеялись и кричали сразу. Они умирали медленно, были готовы на все ради дозы. Даже продать души некроманту.
Шемел забирал их. С радостью. Задешево. Со смехом и медной монетой. Он вытягивал из них жизни, по две-три за раз, оставляя оболочки, мешки костей, гнить на улицах. Он заставил Гетена поглотить одну.
— Это источник настоящей силы, мальчик! — веселился Шемел, посылая кроваво-красную магию по улицам, порабощенные мужчины убивали, веселя его, а женщины становились шлюхами для его наслаждения.
Гетен убежал от безумия. Убежал от восторга из-за души человека в нем, от монстра, каким его хотел сделать Шемел.
Он все еще бежал от этого.
Он принял лишь одну душу с того дня — Шемела, когда заколол мастера-некроманта больше раз, чем мог сосчитать. Так он стал теневым магом, хранителем границы Пустоты, слугой Скирона. Он убил мастера и украл его силу, его знания и подавлял с тех пор манию, которая пришла с этим. Он надеялся, что переход к магии солнца сотрет эти желания, но он только сильнее стал хотеть силу человеческих душ.
Только Галина притупляла острие его желаний.
* * *
Ему снилась Галина. Она была в красной броне, сидела в главном зале и говорила:
— Я не хочу тебя тут, — снова и снова, пока он ходил вокруг ее стула. За ними была тьма, голоса шептались, но он не понимал слова, не видел фигуры или лица. — Я не хочу тебя тут. Я не хочу тебя тут. Я не хочу тебя тут, — что-то ткнуло его в ногу. Он опустил взгляд. Крикун сжал его ногу, личинки ползли из его пасти и глаз. — Я не хочу тебя тут, — он сжал челюсти сильнее, ломая его броню и кожу.
