Последовал миг нервного шарканья ногами, кашля и скрипа костей, в камине потрескивало влажное дерево.
Галина знала, что это сказал большой блондин с растущим пространством вокруг него. Она поманила его вперед. Она улыбалась, склонив голову. Мужчина сделал шаг. Он хотя бы не стал бояться и прятаться.
— Ты же знаешь, что этот жирный лентяй — мой отец? — сказала она.
Он скрестил мускулистые руки на груди.
— Да, ваша светлость, но он и вполовину не такой хороший лидер, как вы, — голоса согласно звенели.
Галина подавила желание распороть идиота. У нее было двоякое отношение к отцу-королю, и она попыталась впервые убить его в детстве, но она не могла пропустить такие слова. За такое людей казнили за измену.
— Я не могу с тобой согласиться, я шла за ним во множество сражений. Он хороший король, не толстый и не ленивый. Но немного вредный, — это вызвало смех, мужчина перед ней улыбнулся, а потом она склонилась вперед и сказала. — Но только мне можно так говорить, — его улыбка увяла. — Все, что ты видишь, принадлежит королю. Он поручил мне защищать это. И я прощу вас обогатить земли. Мы работаем вместе. И не забываем о том, кто всем правит.
Графиня взмахнула посохом, попала под подбородок мужчины, и он отлетел.
— Мы не оскорбляем того, кто позволяет нам жить тут, — прорычала она. По ее кивку солдаты утащили его из зала. — Ночь в колодках поможет ему вспомнить об уважении, — она стояла, хмуро глядя на жителей, бросая им вызов, а Галина сидела. — Кто-то еще хочет оскорбить короля Вернарда?
Никто не вышел вперед, графиня опустила посох и вернулась к Галине.
— Я пришла не только попросить вас о помощи, но и предложить свою помощь. Какие горести вы передадите мне? — она задала традиционный вопрос, который повторяла годами в разных деревнях, став маркграфиней Кхары.
Мужчина и женщина подошли к платформе. Он сжимал желтую вязаную шапку в дрожащих руках, а она с болью смотрела на Галину.
— Как вам может помочь ваша маркграфиня? — спросила Галина. Какой кошмар они вывалят на ее колени?
— Наши дети мертвы, — ответил мужчина.
Она сжалась внутри, но не пустила эмоции на лицо. Народ Кхары нуждался в силе и поддержке маркграфини, а не слезах.
— Жаль слышать это. Ужасная печаль — потерять ребенка. Как я могу помочь вашей семье?
Он покачал головой.
— Не только моей семье, ваша светлость, — он махнул шапочкой на мужчин и женщин в зале. — Все наши дети.
Галина посмотрела на толпу. Людей было слишком много, чтобы они были из одной деревни.
