— Богатая сабля, важного офицера вы, батюшка, зарубили. — Прохор даже заикал от восхищения и от охватившего волнения. — Всем на зависть!
— Не думаю. Чего важному в первых рядах делать, хотя, захватив русскую батарею, слава в армии обеспечена. Славу и уважение за деньги не купишь. Только это, старик, не сабля, а шашка, видишь — гарды нет.
— Так, пальцы без защиты. — Старик хмыкнул, вертя оружие.
— Зато, направление удара можно в любую сторону менять.
— Узор, то какой, погляди, золотом отделана.
Действительно, внимательно рассмотрев, я, по–настоящему оценил свой трофей. Золото по серебру, серебром по золоту. Искусная мусульманская инкрустация. Такой и воевать жалко. Генеральская шашка!
Прохор словно услышал мои мысли. Заохал, засопел, заважничал:
— Теперь, Иван Матвеевич, придётся шибче в генеральское достоинство входить. На зависть всем! А какой жених будет! Первый в округе. Да о такой партии князья мечтают, желая своих дочек пристроить.
— Жених, — хмыкнул я, — «Князья»! Разве, что грузинские. Скажешь тоже Прохор! Да мне бы Анну на сабле получить! Пора уже кресты носить.
— «Клюкву»* то? Тоже мне крест, ее в армии почитай все офицеры носят. Вам, Иван Матвеевич, за подвиги ваши Георгия пожалуют, помяните мое слово. О то крест, так крест! — Старик вытаращил глаза и развел руки, показывая какой крест. Выходило больше, чем на грудь. Я вздохнул:
— Лишь бы не на могилу. Не посмертно.
— Типун тебе на язык, барин! — загорячился Прохор и сплюнул три раза через правое плечо. — Слышала бы матушка!
Дальше была встреча со своими канонирами, марш батареи к штабной палатке, доклад генералу. Командир улыбался и промаргивал стариковскую слезу. Троекратное «ура», объятья штабных и друзей. И наконец, беседа с генералом под коньяк, в приватной беседе, без посторонних глаз и ушей адъютантов. Красноречие куда–то подевалось, не мог двух слов грамотно связать, робел, но потом, видя одобрение в чужих глазах слова потекли сами собой. В неформальной обстановке, доложил генералу свою задумку: вместе с пластунами сделать ночную вылазку на позицию батареи. Лично оценить, так сказать.
— Не горячитесь ли вы, Иван Матвеевич, может, стоит отдохнуть? — Генерал медленно постучал тонким карандашом по трофейной карте.
— Нельзя терять времени Сименон Апполинарьевич! — бодро начал я, — орудия завтра утащат, если уже не озаботились. Придется тогда, сразу сюда возвращаться ни с чем. А хочется ответить! Аж зубы сводит! — Коньяк меня горячил.
