Мне удалось не поморщиться, хотя боль, пронзившая мою руку, была ужасной. Он забыл о моей ране — и это было хорошо.
Пока он жадно глотал суп, мы втроем говорили о последних двух годах, сосредоточившись на общих знакомых и изменениях в районе. Ни один из Страппов не выказал ни малейшего признака обиды или гнева по отношению ко мне — но это мало смягчало мое собственное чувство вины.
Мы изо всех сил избегали упоминания о Ханне, поскольку мое собственное присутствие в этом доме после двухлетнего отсутствия было более чем достаточным напоминанием. В этой комнате, где время, казалось, остановилось, ее призрак витал вокруг меня, угрожая завладеть с таким трудом отвоёванным рассудком.
— Так что привело тебя сюда, Саймон? — наконец спросил Ганс Страпп. Он крепко вцепился в подлокотники кресла, и я понял, что они оба, вероятно, решили, что я здесь, чтобы сообщить им о своей помолвке с другой женщиной — или что-то в этом роде.
Желая избавить их хотя бы от этих переживаний, я поспешно выпалил:
— Я пришел из-за вашего сына. Джонатан в беде.
* * *
Миссис Страпп обмякла, словно из неё выпустили воздух, и мистер Страпп отрывисто спросил:
— Он арестован или… ранен?
Он произнёс это так, словно эти две альтернативы были единственными возможными. И судя по всему, он был уже готов и к одному, и к другому, потому что давно ждал от Джонатана плохих вестей.
— Насколько мне известно, сейчас с ним все в порядке, — быстро успокоил я их. Затем остановился, зная, что когда-то они постоянно читали немецкие и американские газеты. — Не знаю, насколько внимательно вы следили за новостями, но в понедельник вечером был убит судья.
В глазах Ганса Страппа промелькнуло узнавание.
— Судья по делу об убийстве ребёнка? — пробормотал он.
Я кивнул.
Мистер Страпп побледнел.
— Они думают, что тут замешаны анархисты, не так ли? Неужели Джонни?.. — Он не мог заставить себя произнести эти слова.
— Мне нужно с ним поговорить, — сказал я. — Я так понимаю, он связан с анархистами — и пользуется авторитетом в Нью-Йоркской организации.
Ганс Страпп сжал кулаки.
— Да, это так.
— Мы с самого начала пытались его остановить. Сказали, что с этой компанией он ничего хорошего не добьется, — сказала миссис Страпп, чуть не плача.
Я отодвинул от себя недоеденную тарелку супа и достал из сумки блокнот и карандаш.
— Может, начнем с самого начала? Мне нужно понять, как Джонатан стал частью анархистского движения.
* * *
Полчаса спустя мы все еще разговаривали, держа в руках чашки с кофе. Страппы по-прежнему предпочитали кофе марки «Лайн», которая беззастенчиво нацеливалась на американцев немецкого происхождения с лозунгом «всем немцам это нравится».
