Ангус сурово посмотрел на меня.
— Я бы не стал заходить так далеко. Анархисты не похожи ни на одну другую группу. У них нет позитивных целей. Они хотят свергнуть церковь и государство — словом, все, что пытались создать добрые и трудолюбивые люди.
— Только потому, что они чувствуют, что к ним никогда не будут относиться справедливо, как в настоящее время и происходит в нашем обществе, — ответил я. — Я понимаю, почему кто-то из их сторонников может поверить, что судья нарушил некий высший долг по отношению к рабочему человеку вообще или к подсудимым в зале суда в частности.
— Осторожнее, Зиль, — сказал Алистер, подмигивая, — а то я начинаю думать, что ты стал последователем анархистов.
— Едва ли, — улыбнулся я в ответ. — Но это не значит, что я не понимаю и даже не сочувствую источнику их недовольства. — И моя улыбка исчезла, когда я снова вспомнил сегодняшнюю утреннюю встречу с комиссаром.
— Если образы предательства — и особенно предательства клятвы — постоянно ассоциируются с белой розой, — продолжал я, — то это соответствует тому, как убийца положил руку судьи на Библию. Но есть ли в этом что-нибудь, что поможет нам установить личность убийцы судьи?
— Мы должны посмотреть на оставшуюся часть головоломки, — абсолютно трезво ответил Алистер. — Зиль, я знаю, что ты тоже это заметил: символ белой розы, который был вставлен в музыкальную партитуру, которую мы нашли среди бумаг судьи. Ты принес её с собой?
Я кивнул, а судья Портер чуть не подавился булочкой, которую ел.
— Алистер, ты ничего не говорил о музыкальном символе.
— Зато говорю сейчас, — произнёс Алистер, когда я передал копию партитуры судье. — Это не музыкальный символ как таковой. Скорее всего, белая роза заменяет символ басового ключа в последней строке на странице.
Судья несколько мгновений смотрел на партитуру, а потом поднял её высоко вверх, к свету. Наконец, он с ворчанием положил лист бумаги на кофейный столик Алистера.
Когда он заговорил, его голос был хриплым.
— Когда Хьюго получил это письмо?
— Оно было среди писем, доставленных в тот же день, когда судья был убит, — ответил я. — Вы знаете, что это значит?
Алистер покачал головой.
— Хьюго, как и все, ценил прекрасную музыку, но играл только на пианино. Я не могу себе представить, почему кто-то послал ему музыкальную партитуру. — Он забрал копию партитуры и пересек комнату, направляясь к пианино. — Жаль, что здесь нет Изабеллы. Она играет гораздо лучше меня.
