- Amore mio.
- Нет, не надо. Ты кого-то убил, и это твоя вина, что умерла мама. Я ухожу, - заявила я. - Я никогда не вернусь, никогда. Ты не тот, кем я тебя считала.
- Я люблю тебя, милая девочка. Он притянул меня к себе, но я отступила, сохраняя прежнее расстояние.
- Ты никогда не сможешь любить меня и быть таким человеком.
- Я люблю тебя больше, чем ты когда-либо могла представить, и даже больше, - крикнул он, тяжело дыша. Я не знала, что что-то может пробиться сквозь охватившие меня гнев и горе, но это произошло. Я увидела правду в его словах сквозь тоску, которая текла в его глазах.
Мне всегда удавалось знать, когда люди говорят правду. Сейчас я не хотела это чувствовать, но почувствовала.
Это ничего не изменило. Я все еще хотела уйти.
- Если ты меня любишь отпусти меня. Отпусти меня и позволь мне жить нормальной жизнью, которую я хочу. Это было самое правильное, что я когда-либо делала. Выражала себя, выражала правду о том, чего хотела. - Отпусти меня.
- Что-то случится с тобой, и я не смогу тебя защитить, - он поморщился.
- Я ничего не скажу. Это шло против всего, что было внутри меня, но я думала, что это единственный путь к побегу. Обещание молчать. - Я ничего не скажу.
- Нью-Йорк, ты думаешь сможешь туда поехать? - его голос был тяжелым.
- Нет. Я не могу поехать в Джульярд. Боль слишком сильная. Я не могу танцевать. Мама была моим сердцем и душой, а ты ... Боже, ты был моим всем. Я больше не могу танцевать. Пожалуйста, позволь мне уйти.
Он посмотрел вниз, затем перевел взгляд вверх, чтобы встретиться со мной. - Амелия, пожалуйста, останься здесь. Так безопаснее.
Я покачала головой. - Нет. Я не могу. Если я останусь, от меня ничего не останется.
Это правда. Я знала, что это правда. Я бы сошла с ума, потеряла бы рассудок.
- Пожалуйста, папа́, отпусти меня, - умоляла я. Я называла его так, когда был маленькой.
Только тогда он отпустил меня, но выглядел он как смерть. Его лицо побледнело, и в его чертах промелькнул страх.
Он смотрел на меня, а я не отрывала от него взгляд. Мы смотрели друг на друга, потом что-то изменилось в его чертах. Что-то, что подсказывало мне, что он размышляет.
- Ты никогда не должна говорить об этом и никогда никому не говори, кто ты. Еще больше слез текло по его щекам. - Никогда не говори никому, кто ты, Амелия.
Я отвернулась от него, не удосужившись ответить, схватилась за ручку и открыла дверь.
Порыв ветра пронесся над крыльцом. Я вошла в него и продолжила идти, не оглядываясь.
