Парень накинулся на спину Тимура, и я увидела как что-то блеснуло в его руке. Я не могла смотреть на это все и отвернулась.
«БЕГИ! БЫСТРО» прозвучало в моей голове и я сорвалась с места. Сердце бешено колотилось. Казалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди и побежит впереди меня.
Я не понимала что вообще происходит. За спиной слышались крики, но я не могла их разобрать, в голове пульсировало от страха, заглушая все звуки.
Оглянувшись назад, чтобы убедиться что за мной нет погони, уже потом поняла что это была плохая идея. Не заметив под своими ногами корни дерева, поднявшиеся из под асфальта к солнечному свету, я кубарем покатилась в низ с оврага, вдоль которого бежала все это время.
Наверное целую минуту мелькали картинки: земля — небо — земля, пока меня не остановил впереди стоящий пень, об который я ударилась с глухим звуком. Боль была настолько сильной, что все поплыло в глазах. «Второй раз…» подумала я прежде чем они закрылись.
Я почувствовала запах цитруса, который становился ярче с каждой секундой.
— Кать… Катя… — медленно приоткрыв глаза, увидела испуганного Тимура.
Все лицо было испачкано в чем-то алом напоминающим кровь, дыхание сбитое, взъерошенные кудри, а губа распухла от ссадины. Он осматривал меня испуганными глазами, словно щенок, которого отругали. Я попыталась ему улыбнуться, но походу вышло не очень. Тимур что-то говорил, но я ничего не слышала. В ушах стоял звон.
Картинка начала тускнеть а глоза подкатывались вверх. Я потеряла сознание.
_ _ _
«Как же все болит…» Подумала я сквозь сон, и проснулась от собственных мыслей. Потолок — белый…. Это не моя комната…
Вмоей комнате весь потолок заляпан краской еще с тех времен, когда я "искала" себя в искусстве мучая педогогов и холсты своей бездарностью. Бабушка с дедушкой, поддерживали меня во всех моих начинаниях. Я лежала на шелковой зеленой простыне, в цвет к подушкам и одеялу. Это единственное что было цветным в этой комнате. Все остальное напоминало больницу с ее пропитаным медикаментами хлоркой воздухом.
Попытавшись оторвать свою голову от подушки и усевшись на крае кровати, чтобы по лучше рассматреть комнату, я поняла, что мое падение было не сон, и отдавалось в каждой клеточке моего тела болью.
— Это тоже не мое! — в слух произнесла я, с возмущением оттягивая от своего тела края рубашки. Она явно была мужской и почти закрывала мои колени.
Рядом с кроватью стоял столик из красного дерева на резных ножках. лак местами облупился от постоянно падаюшего солнца из окна показывая истинный цвет дерева. На столике стояла ваза из хрусталя, наполеная цветами, а рядом лежала записка.
