Новая Медуза - Мэри Мор

— Краснова Екатерина! — услышала я свое имя и подскочила из за стола. — Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Да что тут ещё можно сказать? Кто знал, что так все выйдет? — Подумала я про себя и опустила глаза, рассматривая свои пальцы.

— Екатерина Константиновна! — голос словно эхом пронесся в моей голове. — Я все еще жду ответ!

— Н-ну… — попыталась я что-то объяснить. Но голос словно кто-то забрал, пытаясь подшутить надо мной.

— Вы понимаете, к каким это привело последствиям? — голос стал еще громче и жестче, казалось, что сейчас он сорвется на крик.

Я никогда не была самым послушным ребенком в детстве, да и в подростковом возрасте. Мама всегда меня сравнивала со старшей дочерью, Ритой.

Я была кактусом нашей семьи. Ну не получалось у меня быть милой и ласковой как бы я не старалась. И поэтому когда все девочки влюблялись в парней, то моя первая любовь это был ИЖ- 49. Дорожный мотоцикл среднего класса, одноцилиндровый, двухтактный двигатель, коленчатый вал. Сборный, прессованного типа. Рама и фара сделана специально по немецким технологиям, из прочных материалов. Я не могла оторвать от него глаз, когда мой дедушка ковырялся с ним в гараже, всячески стараясь помочь ему.

Мама не разделяла моей любви и постоянно говорила мне «Катенька, девочка должна быть женственной и нежной. Никто не захочет быть с пацанкой пахнущей машинным маслом вместо духов». Я же, на ее слова закатывала глаза и уходила в комнату.

Ну вот и сейчас я тебя подвела, мама…

— Объясните, по какой причине вы не закрыли аттестацию по 3-м предметам? Мои коллеги говорят что вообще не представляют как вы выглядите! — именно сегодня голос ректора звучал очень резко и сухо, хотя обычно он старается со мной мило беседовать расспрашивая про родителей и то, как скоро они приедут.

И что я должна была ответить? Ну не интересно мне ходить на математический анализ и экономику. А с биологичкой мы вообще в контрах после того как моя лягушка оказалась в ее сумочке. И как вообще эта старая вычислила что это именно я? Не могу я поднять нож над беззащитным животным, пускай и уже почившим.

Дмитрий Олегович… — робко, почти бормоча себе под нос, обратилась я к ректору, все еще смотря на свои пальцы. — Я честно исправлюсь… и все сдам… — еле-еле говорила я, чувствуя пристальный взгляд в висок. Дышать с каждой минутой становилось тяжело, словно кто-то перекрыл кран с воздухом. Именно в этот момент я начала чувствовать как мой стыд плавно двигался краснотой от переносицы к ушам, и явно решил там задержаться.