Имея небольшое преимущество, я нанес удар с разворота на рычащего Ахмеда Камеля. Моя нога соединяется
с нижней частью его пистолета-пулемета ППС-46 и послал его назад над его головой. Таким же быстрым движением я нажал на спусковой крючок Вильгельмины, всадил 9-миллиметровое отверстие в грудь Камеля и схватил длинный ствол советского пистолета-пулемета Караме ППС-44. Зная, что одной рукой я не справлюсь, я позволил Вильгельмине упасть на землю и попытался ударить его коленом в пах.
Очень быстро для крупного человека, он выгнулся назад, уклонившись от моего колена, и попытался сбить меня с толку и вырвать дуло автомата из моей руки. Я положил левую руку на оружие, мои пальцы сомкнулись на верхней планке стального ложа, и сильно ударил его ногой.
Он вскрикнул от ярости и боли, и на мгновение мы уставились друг на друга. Караме больше не был ухоженным лидером Сирийской освободительной армии. Его усы и длинные бакенбарды были грязными; его маслянистые черные волосы были похожи на птичье гнездо, а его щеки были покрыты запекшейся кровью из-за попадания каменной крошки. Его глаза, очень живые, светились ненавистью самого ада.
Я был чертовски обеспокоен. Он был сильнее меня и не выглядел слабее. Во всяком случае, его отчаяние и ненависть ко мне придавали ему дополнительные силы. Я даже не мечтал иметь власть буквально вывернуть пистолет-пулемет у него из рук. Единственным моим шансом было применить превосходное ноу-хау - или умереть.
Караме предоставил мне возможность, когда немного подвинул левую ногу вперед.
Она у меня была! По-прежнему держась за PPS-44 обеими руками, я слегка повернулся, пока моя левая сторона не оказалась лицом к лицу с Караме. Я отпустил PPS-44, схватил его правую руку и дернул вперед и назад, заставив его наклониться вправо от его линии тяжести. Пойманный врасплох, он не успел отдернуть руку, чтобы попытаться направить автомат на меня.
Я поднял правую ногу, прижал ее к его правому колену, как точку опоры, снова схватил автомат и толкнул его вверх вправо, зная, что он не посмеет отпустить. Когда он сделал последнюю отчаянную попытку повернуть дуло в мою сторону, я схватил его правую руку обеими руками и завершил бросок. С диким криком ярости и удивления Караме развернулся и с глухим стуком приземлился на спину.
Я был позади него, когда он начал садиться и пытался поднять русский пистолет-пулемет. Я был быстрее. Изо всех сил. Я нанес два удара Шуто по шее с обеих сторон его шеи. Караме закричал в мучительной агонии и уронил автомат, сломав ключицу.
