Она капнула из пузырька на мою, в очередной раз, обожженную руку. Ожог вспенился зеленой пеной.
— Ой, — испугалась я и дернулась за полотенцем чтобы стереть непонятное вещество.
— Заживет все без шрамов, — довольно сказала Анея, — я ее берегу для серьезных случаев. Когда рана совсем плохая, не заживает и ничего на неё не действует из лекарств, только эта настойка и помогает. Говорят, эти водоросли добывают ныряльщицы на островах. Водоросли растут очень глубоко под водой и ныряльщицы умеют задерживать дыхание до пятнадцатой круга, представляешь?
Я мысленно прикинула, по подсчетам выходило, что задерживать дыхание они могут до шести минут.
— Удивительно, — согласилась я.
Через день я, во время своих опытов, умудрилась взорвать банку с селитрой и получить большой ожог на ноге. Остатки этой самой настойки и позволили мне остаться не изуродованной, и не хромать всю оставшуюся жизнь.
* * *
— Ну вот спину я тебе протерла, — я снова щедро плеснула настойку на тряпицу, — перевернись, порадуй меня своими рельефными мышцами на животике.
Ян послушно перевернулся на спину, я вздохнув, принялась протирать его грудь и живот. Все- таки палачи из участка Равенхальма основательно над ним поработали.
Память услужливо, но не вовремя, подкинула картинку из участка: мне как наяву ударил в нос запах дыма, красное, растекаясь по каменному полу, заливало и гасило горящие угли.
Я, вместо слов, издав какой- то непонятный пищащий звук, выпустила из внезапно ослабевших рук тряпку и стала сползать с кровати на пол. Голова кружилась, к горлу болезненным комком подкатывала тошнота, и воздух из комнаты как будто исчез.
— Инга, Ингарра! — он поймал меня за руку и осторожно встряхнул, — что с тобой, тебе плохо?
Его голос доносился до меня как сквозь вату.
— Воспоминания радуют, — через силу выталкивая слова просипела я, — поглядела на твои раны и вспомнила.
— Ну что ты, все прошло, — он одним рывком затащил меня на кровать и прижал к себе, — все уже закончилось, слышишь, закончилось, они нас не достанут. Не достанут, даю слово, — он тяжело дышал мне в ухо, слегка покачиваясь, как будто младенца баюкал, — все закончилось.
Он вдруг сильно втянул воздух и уткнулся лицом мне в шею.
— Да, — я тоже обхватила его руками, — ты прав, все закончилось.
По моим ощущениям мы просидели обнявшись вечность, не меньше. Молча создавая своими объятьями подобие безопасного пространства. Он — для меня. Я — для него.
Потом легли, укрылись одеялом и так и уснули обнявшись. Ян так и не надевший рубашку, и я, накрепко зажав пузырек с притертой пробкой в руках.
