Камадеро, Площадь Огня... И каменный эшафот, на котором уже закончились приготовления к казни.
Четыре статуи католических святых углам угрюмо и равнодушно взирали на людей. Задние ряды напирали, стараясь подобраться поближе, чтобы не пропустить воскресного развлечения. Оно ожидалось быть зрелищным, потому что никто не пожалел несчастную и не удавил ее перед казнью, как делали с теми, кто признался в своих страшных преступлениях.
Но ведьма собиралась умереть нераскаявшейся.
Костер из влажных дров уже готов... Монах с Библией и серебряным распятием в руках призывает ее все же признаться в своих грехах прежде, чем та предстанет перед судом Божиим.
Но она молчит... Кашляет, но молчит.
Дым застилая ей глаза. Толпа напирает, ожидая увидеть то, ради чего собрались в воскресный день - мучения нераскаявшейся жертвы. И вот тогда Мари перестала кашлять.
- Арадия, внемли моим словам! - закричала срывающимся голосом.
Затем нырнула в Бездну, позволяя своей ненависти, напитанной темной силой Той, кому она служила, вырываться наружу. И тут же зазвучали слова на древнем, тягучем языке.
Передние ряды в ужасе отхлынули, началась давка. Истерично завопили женщины, в голос заплакали дети. Кто-то принялся крестился, но Мари знала, что это бесполезно - то, что она выпустила наружу, таким не остановить.
Впрочем, зеваки, собравшиеся на ее казнь, не должны были пострадать. Она ни в чем их не винила.
Вместо этого черные, словно вечная Тьма, щупальца проклятия тянулись к монаху, который призывал ее покаяться. К стражникам, охранявщим костер, к палачу, который так старательно его поджигал и следил, чтобы огонь разгорелся как следует. К двум монахам-иезуитам в черных рясах, похожих на всполошенных ворон, наблюдающих со стороны за происходящим.
Их синюшные губы тряслись, шепча молитвы.
Но было слишком поздно. Ее проклятие невидимой волной проникало внутрь мучителей, и жить им оставалось всего ничего...
Только вот Карлоса Вилланьевы, ее инквизитора, на площади Огня этим днем не оказалось.
- Мари, что с тобой? - Артем выглядел бледным, словно приступ случился с ним, не с ней. Остановил машину, попытался ее растрясти, вывести из полуобморочного состояния. Но от его прикосновений становилось только хуже. - Поедем в больницу, сейчас же! - заявил ей.
- Нет, не надо! - пробормотала она. Потрясла головой, пыталась утихомирить бешено колотящееся сердце и прийти в себя, избавиться от ужасных воспоминаний. Но картины последних минут прошлой жизни до сих пор стояли перед ее глазами. - Мне... Мне уже хорошо! Но мне нужно на свежий воздух, - пробормотала она, чувствуя, как снова подкрадывается обморок.
