В комнату ворвались потоки пара. За полупрозрачной занавеской для душа я мог видеть силуэт прекрасного тела Пилар, когда она намыливалась и пела что-то из времен Панчо Вилья. Время от времени занавеска прилипала к ее коже, обнажая блестящую поверхность, как целлофановое окно в коробке с конфетами.
Я постоял там минуту, наслаждаясь зрелищем, затем схватил занавеску и отодвинул ее в сторону.
Пилар ахнула от удивления и инстинктивным женским жестом закрылась руками. Затем она опустила руки и стояла, улыбаясь под струями душа, в то время как вода, стекающая по холмам и впадинам ее тела, заставляла ее блестеть, как тюлень.
«Доброе утро, керидо», - сказала она. «Надеюсь, я не разбудил тебя». Ее глаза скользили по моему телу. «Вы всегда просыпаетесь в таком состоянии?»
«Все зависит от того, кто принимает душ в соседней комнате».
«Надеюсь, ты хорошо спал».
"Как бревно. Если мир когда-либо узнает об этом твоем лекарстве от снотворного, мы увидим последний из барбитуратов.
«Льстец. Садись, я намылю тебе спину.
Я вошел в душ, и Пилар повернула меня. Она намылила руки, но область моей анатомии, которую она намылила, определенно не была моей спиной. Я повернулся и встал лицом к ней, на нас обоих брызнула вода. Впервые я поняла, какая она высокая девушка.
«Мне приходит в голову, - сказал я, - что я получаю от вас очень много заказов. Пора мне взять на себя.
«Что ты имел в виду, керидо?» - выдохнула она, наклоняясь вперед, и эти великолепные груди качались ко мне.
Взяв ее под руки, я поднял Пилар и подвел ее к себе. Затем я опустил ее, по доле дюйма за раз.
Она издала легкий звук восторга, когда ее руки обняли мою грудь, и она притянула нас вместе, прижавшись своей грудью ко мне. Мы начали медленный, волнообразный, неподвижный танец там, в душе, постепенно увеличивая ритм, пока Пилар не крутилась и не тряслась, как одержимая женщина. Внезапно она вскрикнула, ее голос пронзил монотонный гул воды.
После этого мы стояли вместе, позволяя воде омывать наши тела.
Мы быстро оделись, а затем пошли в соседнее кафе, чтобы позавтракать восхитительными хуэво-ранчеро. Мы запили его мексиканским пивом, которое даже во время завтрака лучше, чем горький мексиканский кофе-фи.
Такси отвезло нас в Aeropuerto Nacional, где мы сели в небольшой самолет. Мы вылетели в шесть тридцать. С двухчасовой разницей во времени мы приземлились бы на Кюрасао около полудня.
Когда мы летели
над мирной зеленью Юкатана и темно-синем Карибском море я невольно вспомнил, что не так много часов назад я боролся за свою жизнь там.
