– Я бы не торопился открывать шампанское, – нервно замечает Диего, – неужели только мне эта атмосфера напоминает «Двадцать восемь дней спустя»?
– Здание выглядит каким-то ветхим, – хмурит брови Куинн. – Насколько давно оно построено?
– Одновременно с курортом, – откликается Лейла, – у меня будет весьма суровый разговор со смотрителем.
– Вся суть убежищ в том, чтобы вы были в безопасности внутри. И если это ранит ваши эстетические чувства… Ладно, пойдём уже, – раздражённо говорит Джейк.
Сквозь высокую траву мы пробираемся ко входу; Лейла немыслимым образом в одиночку толкает тяжёлую металлическую дверь, впуская нас в пустынный обветшавший зал. По полу и стенам змеятся ветви плюща и полустёртые полосы краски; гид щёлкает выключателем, и из одной из старомодных люстр сыпется дождь осколков взорвавшейся с глухим звуком лампочки.
И, разумеется, ни одной живой души.
– Пусто, – зачем-то констатирую я. Ещё до того, как Лейла открыла дверь, я знала, что мы никого здесь не найдём, и всё-таки чувствую разочарование. Всё могло бы оказаться так просто, мы бы нашли обитателей и персонал отеля, наш отдых стал бы таким, каким должен был быть изначально, но всего этого не произошло.
– С другой стороны, Знаток поп-культуры прав, – расстроенно произносит Джейк, – это место на кого хочешь страху наведёт.
– Ты дал мне прозвище «Знаток поп-культуры»? – возмущается Диего. – Это самое отстойное из всего, что ты мог придумать.
– Никто не хочет вернуться в джунгли к ярким цветочкам? – очень тихо спрашивает Куинн, и по голосу слышно, что она действительно напугана. – Ну, пожалуйста, хоть кто-нибудь…
Джейк присаживается на корточки и проводит ладонью по полу.
– Следы от обуви. Много следов. Свежих.
– Хочешь сказать, гости были здесь? – спрашиваю я.
– Ну… кто-то здесь определённо был. А гости или нет – я тебе не смогу ответить.
И тут я улавливаю звук какого-то резкого движения слева от себя.
– Кто-нибудь ещё это слышал? – чуть слышно обращаюсь я к остальным, поворачивая голову в сторону звука.
В стене слева огромная дыра, заросшая такими же цветами, как те, что были на поляне; они излучают своё слабое сияние, придавая месту ещё больше иррациональности. Но сияние совершенно не рассеивает чернильной тьмы из пропасти в стене. И это место мне знакомо. Во сне рядом со мной здесь был Шон. В том самом грёбаном сне!
– По-моему, звук исходил оттуда, – бледнеет Диего.
– Кто-то должен посмотреть, что там, – неуверенно и без былой улыбки произносит Лейла.
