Но всё в этот раз я едва ли не радуюсь его появлению. Знаю, что ещё чуть-чуть, и по щекам полились бы слёзы боли и глубокого разочарования. Прямо здесь. А я не хотела лишаться последних крупиц своего достоинства при посторонних.
– Всё в порядке, дорогой. – Выпрямляясь, стираю слёзы, надеясь, что моя косметика не поплыла, превратив лицо в маску Джокера. – Наши гости рассказали очень смешную историю.
Муж явно озадачен, переводит взгляд с одного хоккеиста на другого. Точно сканируя их в надежде, что сможет понять, успел кто-то из них залезть мне под юбку или нет. Итог меня мало волновал, потому я решила удалиться от этой компании.
Мне дико хотелось последовать в свою комнату. Но я не могла. Забежала в уборную, застав в зеркале девчонку с красными щеками и воспалёнными от рвавшихся наружу слёз глазами. Приведя себя немного в порядок, я вновь вернулась к гостям.
Не представляла, как буду смотреть Йену в глаза. Но никто не предоставил мне много времени на эти размышления. Он и его крайне довольная спутница вскоре присоединились к всеобщей вакханалии. Уверена, студенческие вечеринки проходят скромнее, чем сегодняшнее празднество. Девушки из благородных семей, имевшие виды на Йена, уже плавали полуголыми в нашем огромном бассейне. Бенджамин, глядя на всё это, вытирал пот со лба, а Джил смотрела на меня так, будто из неё бьёт ключом змеиный яд и ей не терпится им со мной поделиться.
Выпила залпом бокал шампанского, чувствуя, что алкоголь мгновенно ударяет в голову, заполняя собой все потерянные нервные клетки. Я вздрогнула, ощутив на своей спине чью-то горячую ладонь, и тут же повернулась с намерением возмутиться.
– Не дёргайся, – шепчем мне на ухо. Его рука остаётся на моей спине, и со стороны выглядит так, словно он обнимает меня, потому что он не намерен убирать её. – Пошли потанцуем.
Живую музыку перебивает гвалт колонок, доносящийся со стороны бассейна, и я едва слышу чарующую мелодию. Изо всех сил я сдерживаю желание оглянуться, чтобы понять, наблюдает ли за нами Бен. Но ведь и так очевидно - наблюдает. Поэтому просто следую за Йеном. Знаю, что он не отступится.
Он ведёт меня в танце, а я в это время сосредоточенно изучаю ткань его рубашки, ибо даже глаз на него поднять не в состоянии. На моей сетчатке ещё не затихло пепелище недавней сцены, и единственное, что я могу, это пытаться не возвращаться мыслями в библиотеку. Всё случившееся там до меня начало доходить только сейчас. И унижение обрушилось мне на голову огромной лавиной, снося на своём пути мою гордость и самоуважение.
