— Закрыто, подумал Штирлиц, — Эдик процитировал концовку старого анекдота и, поморщившись, потёр ушибленное место, — Ключи надо искать, однако.
Луч фонаря осветил новый участок коридора, и угловатая тень сломала стройный дверной ряд.
— Чего-то новенького! — парень даже присел от неожиданности.
Рука легла на рукоять охотничьего ножа. Так себе защита, прямо сказать. Больше для самоуспокоения. Преодолевая волнение, на цыпочках, почти не дыша, Эдик подбирался к источнику непонятной тени. Этим источником оказалась боковая арка с выступающей, грубо выделанной из того же камня, окантовкой. Раскорячившись, как краб, Эдик осторожно заглянул за угол. Фонарь высветил небольшую площадку и ступени. На этот раз кованные. Очередная лестница, ведущая ещё глубже в подземелье.
Становится всё интереснее и интереснее. Штаны бы сухими сохранить от таких интересов. Эдик решительно выдохнул и начал спускаться. Трудно сделать самый первый шаг. Все последующие легче даются. Ступеньки закручивались раковиной улитки, было тесно и приходилось пригибаться, чтобы не врезаться головой обо что-нибудь неподходящее. Хорошо хоть, что не сильно глубокий переход был. Эдик всего четыре витка успел насчитать.
Спиральная лестница закончилась в небольшом холле перед единственной приоткрытой дверью с торчащими в ней ключами. Вот это действительно неожиданно. Наглядный пример овеществления мысли. Эдик застыл на последних ступенях пролёта. Что бы кто ни говорил, но в подобных ситуациях всегда страшновато. Иногда до медвежьей болезни. Но поскольку туалетной бумаги с собой не было, остаётся один вариант. Эдик сделал последние шаги и решительно потянул за металлическое кольцо. Пронзительный скрип противно резанул по нервам, заставив стиснуть зубы. Дверь тяжело подалась и распахнулась, звякнув связкой ключей в замочной скважине.
Приключения продолжаются. Парень в ожидании чудесных открытий заглянул внутрь комнаты.
— Твою же мать, да когда вы уже закончитесь, наконец! — Эдик в сердцах выругался и еле сдержал позыв к позорному бегству.
Фонарь осветил кости в истлевшем балахоне. Скелет сидел на высоком стуле, распластавшись грудью на широкой столешнице длинного стола. Голова, теперь уже череп, упёрлась лбом в кипу исписанных свитков. Костяшки пальцев правой руки продолжали сжимать большое гусиное перо. В затылке торчало охвостье арбалетного болта.
Адреналин хлынул в кровь, сердце бешено заколотилось, руки судорожно сжались. Правая на рукояти ножа, левая чуть не раздавив телефон. Встреча с этим мертвецом прошла хуже, чем с десятками до него. Наверное, сказался общий антураж. В закрытых пространствах, вообще всё воспринимается по-другому, тем более глубоко под землёй. В голову опять влезли фараоны со своим проклятьем. Всё, что Эдик, когда-либо читал, слышал или смотрел о древних находках и археологах, реальные факты или художественный вымысел, выплыло из закоулков памяти и перемешалось в безумный клубок. Пришлось даже несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы унять сердцебиение.
