Не задумываясь, я совершала все эти вещи. Тихий стон вырвался у меня из горла, его пальцы впивались глубже, наши губы танцевали друг против друга. Его губы были мягкими, нежными, убедительными. Его тело рассеивало затянувшийся холод в воздухе, мое тело стало слишком разгоряченным.
Меня уже год никто не целовал.
Долгий, холодный год.
И вот я на крыше Нью-Йорка, с неба падают снежинки, целуя мои ресницы, а я целуюсь с одним из самых завидных холостяков этого города, чувствуя себя, словно попала в сказку.
Если бы то, что мы делали было до такой степени невероятно неправильным.
Почему мой первый поцелуй за год должен был случиться именно с лучшим другом Пенна?
Я прижалась губами к его губам еще раз, а затем с огромным усилием воли отстранилась, видя перед собой глубокие, темные глаза.
— Я не должна, — пробормотала я.
— Знаю. — Он снова поцеловал меня, медленно и нежно. Как будто у нас было все время в мире. Как будто причины, по которым я не должна этого делать, не имели значения.
— Льюис, — взмолилась я. — Я не могу.
— Не можешь? Или не хочешь? — Он сжал мою нижнюю губу зубами и снова прижал нас друг к другу.
Мой разум твердил «нет», но, Боже милостивый, тело перебивало своим «Да, да, да».
Я снова вырвалась от него. Рука взлетела к губам, словно я каким-то волшебным образом могла стереть этот магический момент и горячее прикосновение его губ к моим.
— Не хочу, — наконец решилась я. — Прости.
— Натали ... — пробормотал он. — Ты же понимаешь, что происходит.
Я отрицательно покачала головой.
— Мы оба знаем, что это неправильно. Я не должна этого делать.
— Но почему? Это было так прекрасно. Ты же знаешь.
Я ничего не сказала, потому что иначе согласилась бы с ним.
— Из-за Пенна? — спросил он.
Я снова поморщилась, услышав его имя, и тихо сказала:
— Он твой лучший друг, Льюис.
— Он уничтожил тебя, — прошипел он. — Он использовал тебя, разрушив твою жизнь, а потом отшвырнул на обочину. Он даже не пытался увидеться с тобой после, как ты улетела из Нью-Йорка?
Да, именно так все и было.
Но Пенн пытался меня вернуть. Похоже, он никому об этом не сказал.
Но его приезд ко мне домой не смог исправить ситуацию. Не смог. Я все еще испытывала боль от этого противостояния между нами, хотя прошел уже год. И я сама сказала Пенну, чтобы он не писал, не звонил, не пытался со мной связаться. И он послушал меня. Я ничего о нем не слышала с тех пор, как выгнала его из Чарльстона, он ни разу не написал мне ни слова.
