Но почему у него тогда такое чувство, будто его появление на их пути совсем неспроста? Еще и записка карман жгла.
— Эй, Рейф! — окликнула Ламмия, подбоченившись. — Часики-то тикают. Пора двигать. Идем за ним или нет?
Еще несколько мгновений потратив на взвешивание всех «за» и «против», Килан в итоге кивнул.
— Только не спускайте с него глаз. Мало ли что…
Как бы там ни было, их самовызвавшийся проводник свое дело знал; это Килан мог сказать наверняка. Они уже успели зайти примерно на километр вглубь болот, но еще ни один не оступился, не сбился с пути и не стал жертвой местных зверюг, коих тут, кстати говоря, шастало немало. Килан то и дело выхватывал взглядом подозрительные тени, крадущиеся следом за ними на почтенном удалении. Кто это был, понятия он не имел, но слова с хозяйским видом вышагивавшего впереди Супая немного успокаивали.
— Древесные химеры. Трусливое племя. Они не нападут, пока не дождутся, чтобы кто-нибудь из вас отстал. — И хихикнул: — Упрямые сучки.
С каждым новым шагом Килан чувствовал, что воздух вокруг как будто тяжелеет. Отвратительная болотная вонь усиливалась, а тучи кровососущих насекомых, жадно впивавшихся в открытые участки кожи кадетов, неожиданно поредели. В чем тому была причина — неизвестно.
— Странное какое-то место, — выдал заключение Гас, наградив себя очередной пощечиной и размазав раздавленный трупик насекомого по синей коже. — Отвратительное. Надо было брать не респираторы, а шлемы. Будь прокляты все лейры разом! И кровососы! Да они меня точно сожрут!
— Чем больше им уделяешь внимания, тем прилипчивее они становятся, — вдруг заметил Супай, на секунду оглянувшись. — Не маши руками и насекомые отстанут.
Но Гас только разозлился:
— Как же не махать, если они кусаются! Умник хренов!
Килан думал, что Супай что-нибудь скажет, но тот лишь равнодушно пожал плечами и легко перескочил с кочки на кочку.
Если по началу сомнения насчет выбора проводника Килана еще терзали, то к тому моменту, как они выбрались к злополучному озеру и расположившемуся в его центре острову, всякие сомнения отвалилась, будто старые болячки. Притом у всех. А как иначе, если прямо на них своим негостеприимным фасадом уставился тот самый Черный дворец?
Он и в самом деле был черным. Из чего сделан — дерева или камня, — с виду понять оказалось непросто, но в том, что это величественное и мрачное многоярусное строение внушало трепет всякому, кто хоть раз взглянул на него, сомневаться не приходилось. Искусная резьба украшала каждый из изогнутых коньков, а крышу венчала черная статуя человека в монашеском облачении. Иных скульптур не наблюдалось и потому Килан вполне справедливо решил, что это сам хозяин дворца.
