и сострадательности, иногда угрожающие формулы, приметы ораторского стиля: апостол Иаков грозит завистникам, прелюбодеям, богачам («Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте: смех ваш да обратится в плачь»), Павел выражает опасение, что ему придется «оплакивать многих, которые согрешили прежде и не покаялись в непотребстве», а в Откровении чуть ли не целая глава описывает рыдания нечестивцев по поводу падения великой блудницы — Вавилона.
Фразы «и отошед, заплакал» я не нашел. Мне-то казалось, что так поступил богатый юноша, услышав наказ Иисуса продать имение свое и раздать нищим, но у Матфея тот просто «отошел с печалью». Зато у того же Матфея нашлось похожее место о Петре: он вспомнил о предсказании Иисусом его отречения «и, вышед вон, плакал горько».
А что же в Ветхом Завете? Там слезы льются куда обильнее, и примерно треть из них — живые, человеческие слезы, вызывающие сострадание. Правда, распределены они неравномерно. В Иисусе Навине, Песни Песней и Книгах пророков Даниила, Авдия, Ионы, Наума, Аввакума и Аггея я их вообще не нашел. Во многих местах вопияли, стенали, рыдали и плакали коллективно, безлично — «сын человеческий», «сыны Израилевы», а то и не люди вовсе, а, скажем, земля, небеса, кипарисы, «дубы Васанские», виноградник и сам Иерусалим — таких стихов набралось около полутора сотен.
Впрочем, Ordnung muss sein, и я соблюдал строгий порядок в своих изысканиях и не перескакивал с места на место.
Начал, естественно, с Бытия.
Плачет Агарь, изгнанная по настоянию Сарры с маленьким Измаилом на руках в пустыню (это, по наблюдению Меира Шалева, первый плач в Библии). Не в силах видеть мучительную смерть сына, она оставила его под кустом, отошла в сторонку, «и подняла вопль, и плакала», пока Господь не утешил ее, указав путь к колодцу и пообещав произвести великий народ от Измаила. И, как мы знаем, произвел. Так и тянет сказать: на нашу шею. Кстати, уж не мстят ли арабы евреям за ту жестокость Сарры и покорного ей Авраама?
Горькие, обидные слезы проливает обманутый братом и собственной матерью Исав — его предали самые близкие люди. Но суровый охотник не только плачет — он грозит смертью Иакову. Впрочем, такие сильные люди не хранят обиду вечно, они отходчивы, и вот, встретив напуганного брата через много лет, он «побежал к нему навстречу, и обнял его, и пал на шею, и плакали» — плакали, как я понял, оба.
Иакову вообще свойственно всплакнуть в минуту душевного волнения, что он и сделал, впервые увидев красавицу Рахиль, — чувствительный был юноша, Иаков. Безутешно плакал он, и получив ложное известие о смерти Иосифа, любимого сына.
