А русалы в темных глубинах успокаивали разумы алкоголем. Это делало их гадкими и злыми, а пьяными они были еще хуже.
Он смотрел, как мысли отражались на ее лице. Его взгляд словно касался ее.
Он хмыкнул. Звук звучал так, словно от кита ночью. Их песни порой забирались в ее сны, напоминая, что мир был огромным, а она была крохотной русалкой.
— Если все так, то я рад, что ты тут, — сказал он. — Путь долгий и сложный, если ты рядом с теми, кто не добр.
— Ты знаешь такую жизнь?
— Многие дети знают, когда растут на улицах.
Ее сердце расцвело, как цветок, от принятия в его тоне и понимания в его словах.
— Тогда ты понимаешь, почему я тут.
— Может, даже слишком, моя жемчужина.
Она смотрела на него, словно он развесил звезды в небе. Он понимал ее? Понимал то, с чем она боролась?
Манус кашлянул, румянец поднялся от его груди до шеи.
— Так ты остаешься?
— Хотела бы.
— Хорошо.
4
Путь к глубине
Манус лежал на спине на песке, гадая, как ему так повезло. Русалка? Они приносили удачу морякам, которые переживали, что океан их проглотит.
Мак Лир был добр к нему. Маленькая Сирша станет его талисманом. Он не умрет в море.
Он улыбался облакам, что двигались над ним, как волны. Как далеко тянулась его удача? Его ждало счастье? В легендах русалки легко одаривали людей этим. Они любили тихих мужей, которые заботились о них.
Ее история не удивила его. Любой, кто знал о фейри, знал, что русалы были гадкими. Они любили выпить и презирали всех мужчин на их пути.
Голос его матери зашептал в его воспоминаниях. Она любила рассказывать о существах из моря.
— Не влюбляйся в русалку, — шептала она ему на ухо. — Они добрые и красивые, но их мужья найдут тебя и убьют, не подумав.
Он глупо решил рискнуть.
Как иначе? Она была красивее всех женщин, что он видел, и она спасла ему жизнь. Манус еще не встречал женщины, которая могла так сделать, хотя Артуро точно рассмеялся бы над ним.
— Для того и нужна жена, — сказал дух его друга. — Она готова умереть за тебя, рискует с каждым ребенком, но делает это снова и снова ради любимого.
Глупые мысли. Он не хотел жены, и было глупо хотеть ее сейчас.
Манус потер грудь. Жжение магии оставалось под его ребрами, обвивало его сердце как лоза с шипами. Она прошептала его имя медовым голосом, глаза были такими большими, что в их глубинах было все ночное небо.
Ей принадлежало все в нем, а ему — ничего. Он отдал это не по своей воле. Она забрала яркий свет его сердца и проглотила целиком.
Русалки были опасными, он был согласен с матерью. Эта могла поставить его на колени улыбкой.
