Великого, не может быть отдано в распоряже-
ние частного карьеризма - такова идея, кото-
рая медленно созрела в мире фаустовского чело-
вечества и издавна воспитывала для себя осо-
бый человеческий тип. Это единство, в котором
каждый, в зависимости от своей социалистиче-
ской ценности, своего таланта в области добро-
вольной дисциплины на основе внутреннего
превосходства, своих организационных способ-
ностей, добросовестности и энергии, своего чув-
ства духовной общности с другим становится на
подобающее ему место; здесь введена всеобщая
трудовая повинность и в связи с ней профессио-
нально-сословный строй, который одновремен-
но служит делу управления и вместо парламен-
та возглавляется высшим административным
советом, в котором принимают участие все:
офицеры, чиновники, крестьяне, рудокопы, -
и который можно было бы назвать также сове-
том рабочих депутатов.
На другой стороне стоит мировая капиталис-
тическая республика, поскольку Англия - это
республика. Республика же в настоящее вре-
мя означает: правление посредством частного
лица, которому везет в делах, который может
*Лассаль в 1862 году в своей статье <Что теперь делать?>
требовал соединения прусского монархизма и рабочего
класса для борьбы против либерализма и английской те-
ории слабого государства, превращающей его в <ночно-
го сторожа>.
105
оплатить свое избрание и свое влияние, и при-
знание земной поверхности охотничьим участ-
ком тех, кто стремится стать богатым и требует
свободы единоборства. В этом, наконец, объеди-
няются обе капиталистические партии, тори
и виги, против <внутренней Пруссии>, вопло-
щенной в истинном социализме, за которой там
стоит рабочий класс, и следует вспомнить, что
в Англии труд считается несчастьем. Это озна-
чает крушение парламентаризма, который не
может работать при трех партиях. В старой Ан-
глии богатый боролся с богатым, одно мировоз-
зрение с другим внутри высшего класса. Те-
перь богатый борется с бедным, Англия -
с чем-то иным. Но благодаря этому парламента-
ризм, как политическая форма, стал непригод-
ным, в этом не может быть сомнения. В Англии
он уже шел к упадку, когда немецкая глупость
его перенесла на нашу почву.
Он пережил свое лучшее время до эпохи Бис-
марка. Он был старой, зрелой, благородной, бес-
конечно утонченной формой; чтобы владеть ею
в совершенстве, необходим был весь такт анг-
лийского джентльмена хорошего происхожде-
ния. Обусловливалось это вполне понятным
единодушием в столь многих вопросах, что раз-
