венное состязание превращается в борьбу между
государствами или внутри государств. Когда де-
ло идет о гибели или победе, религии конструи-
руются в государства, как иудейство и ислам,
гугеноты и мормоны. Все, что по своей внутрен-
ней сущности стало человеком или человечес-
ким творением, жертвует человеком. Идеи, во-
шедшие в кровь, в свою очередь требуют крови.
Война есть вечная форма проявления высшего
человеческого бытия, и государства существуют
ради войны. Они представляют собой символы
готовности к войне. И даже если бы усталое
и потерявшее душу человечество захотело отка-
заться от войны и государства, подобно антично-
му человеку последних столетий или современ-
ному индусу и китайцу, то оно превратилось бы
только из субъекта, ведущего войны, в их объ-
ект, из-за которого войну вели бы другие. Даже
если бы был достигнут фаустовский всесветный
мир, то люди высшего порядка, типа цезарей
позднеримского, позднекитайского или поздне-
египетского времени, сражались бы за власть,
как добычу, если бы как окончательная форма
жизни утвердился капитализм, и за первое мес-
то в нем, - если бы это был социализм.
Политические формы органически связаны
с тем народом, который их создал; он носит их
в крови, и только он их может осуществить. По-
85
литические формы сами по себе - это пустые по-
нятия. Провозглашать их может каждый.
Но воплотить их в жизнь, наполнив реальной
действительностью, не властен никто. В поли-
тической жизни также нет выбора: всякая
культура и каждый отдельный народ какой-ни-
будь культуры ведет свои дела и осуществляет
свое предназначение в формах, которые с ним
вместе родились и по существу неизменны. Фи-
лософские споры о монархии и республике -
пустое словопрение. Монархическая форма
правления сама по себе не существует, как не
существует формы облаков. Античная и запад-
ноевропейская <республики> - несравнимые
вещи. Когда во время великого кризиса, конеч-
ный смысл которого всегда нечто другое, от-
нюдь не изменение формы правления, провоз-
глашается монархия или республика, то это
всегда только возглас, одно название, выкрик
из мелодрамы, несмотря на то, что для боль-
шинства современников это является единст-
венно понятным и тем, что способно воодуше-
вить их. В действительности же каждый народ
после такого экстаза возвращается к собствен-
ной политической форме, для обозначения сущ-
ности которой в народе почти никогда не суще-
ствует выражений. Инстинкт не выродившейся
еще расы настолько силен, что каждую форму
