* * *
В пятнадцать лет, когда Феликс Мери-Шандо жил у иезуитов и уже принял их устав, настоятель вызвал его в навощенную до блеска приемную, провонявшую заплесневелым сукном и капустой. Мальчик услышал присказку о том, что Бог дал — Бог взял, в данном случае — единственного родственника, оставшегося у Феликса, который тогда неожиданно вспомнил деревенскую считалочку: «Жаба прыгала, скакала, чуть в болото не упала. Из болота вышел дед, двести восемьдесят лет. Нес он травы и цветы. Выходи из круга ты…» Косо и цепко уставившись в паркетный пол, настоятель не стал описывать, как дядя, с желтыми от мочи кальсонами на голове, в чем мать родила разгуливал по террасе Изола-Белла, декламируя Ариосто, пока чья-то неприметная безымянная рука не столкнула его в черные воды Лаго-Маджоре.
Прикрывая рукой рот и вращая глазами, жители Изола-деи-Пескатори еще долго судачили об этом человеке, который вдобавок сильно хромал. Потому-то его и сравнили однажды с Тайлераном в присутствии Феликса Мери-Шандо, услышавшего тогда эту фамилию впервые. Ему досталось царское наследство от дядюшки, который отправился удобрять всеми своими фосфатами кувшинки Лаго-Маджоре.
* * *
9 июля 18**
Сегодня утром, складывая мое белье, Тереза обнаружила на манишке пятно крови.
— Вы поранились?
— Нет, пустяки, кровь из носа.
— Но я ничего не заметила на ваших носовых платках…
Она смотрит на меня тем застывшим, точно заплесневевшим взглядом, что порою бывает у слуг. Им следовало бы отреза́ть язык, как малайцы поступали в прошлом с рабами. Но я ценю Терезу за ее монашескую внешность, взгляд лукавых глазок под линзами очков, змеиную улыбку до ушей, руку-сосиску, сдавленную ручными часами из позолоченной латуни, и за эту постоянную затаенную дрожь, напоминающую о мотогонках. Тереза, говорящая слабым, приглушенным голосом, к тому же еще и пронырлива, но я признателен ей за то, что она лишь сдержанно потакает своему любопытству, словно бесплатному удовольствию.
А правда наверняка от нее ускользает.
* * *
Правда, несомненно, ускользала и от господина Феликса Мери-Шандо, который, слепо полагаясь на превосходные рекомендации Терезы и изысканность ее суфле, не ведал о том, что она неоднократно находилась в психиатрической лечебнице и отбыла превентивное тюремное заключение по неподтвержденным подозрениям.
* * *
Комнаты служанок выходили в обширный аттик.
— Это твоя молескиновая сумка, Луиза?
— Какая еще сумка?
— Сумка… Она же была вон там… Ишь ты — и след простыл…
