— Мой старик, — ответил Мэтт.
— Твоя мама умерла, когда ты был ребенком?
— Да. Рак.
— Мне жаль.
— Спасибо. Честно говоря, я не очень хорошо ее помню. Мне исполнилось всего пять, когда она умерла. Как бы то ни было, остались только я и мой отец, и он сам научился готовить, а потом научил меня.
— Должно быть, вам обоим тяжело пришлось, — сказала я.
Мэтт беспокойно теребил завязки толстовки.
— По-моему, отец переживал тяжелее. Он очень любил ее. Хотя это не мешало ему спать с половиной дам в городе, замужних или нет. —
Он горько рассмеялся. — Когда был ребенком, я поклялся, что не стану таким, как он. Поклялся, что если у меня когда-нибудь появится свой ребенок, я не буду показывать ему каждую неделю новую женщину, как будто это какая-то игра, в которой я выигрывал. Вот почему я не ходил на свидания в старшей школе, почему увлекался такими вещами, как шахматы и дискуссионный клуб, потому что знал, что старшеклассницы не интересуются ботаниками. Но потом мои гормоны взяли верх надо мной. — Его улыбка была усталой. — И не успел оглянуться, как я стал точно таким же, как мой старик.
— Нет, — я потянулась через стол и сжала его руку, — это не так, Мэтт. Ты не спишь с замужними женщинами, и ты не представляешь своему ребенку новою женщину каждые выходные.
Он уставился на наши переплетенные пальцы.
— Я провел большую часть своего детства, наблюдая, как мой отец приводит домой разных женщин каждые чертовы выходные. Некоторые из них по-доброму относились ко мне, некоторые игнорировали, но никто из них не задерживался рядом. Я хотел маму, а все, что я получил, — это отца, который относился ко мне так, будто я всегда на втором месте в его жизни. Женщины всегда оказывались на первом. Всегда. Большую часть выходных я проводил перед телевизором, включив его на полную громкость, чтобы не слышать женщину в спальне отца.
Я снова сжала его руку и сморгнула слезы. Боль и потеря в голосе Мэтта разрывали мне сердце.
— Мне так жаль, милый.
Он резко откашлялся и отказался встретиться со мной взглядом.
— Я не родитель, но понимаю, почему ты не хочешь, чтобы Фиби узнала, что мы вместе.
Он, наконец, встретился со мной взглядом.
— Честно говоря, я ненавижу, что никогда больше не смогу быть с тобой, но мне нравится, что ты ставишь своего ребенка на первое место.
Теперь слезы текли по моему лицу, и я сжала губы, прежде чем прошептать:
— Мэтт, я...
— Мама!
Счастливый крик Фиби заставил меня поспешно вытереть слезы, когда она бросилась к нам. Мэгги шла позади нее, и я счастливо улыбнулась, когда Фиби забралась в кабинку рядом со мной и крепко обняла меня.
