— Занятно, — проговорила я, глядя на него поверх чашки. — Стало быть, прожить всю свою жизнь бок о бок с нелюбимой женщиной ты готов. И камень преткновения — всего лишь в том, чтобы разок выставить себя на посмешище?
— В твоих устах это звучит странно, — нахмурился он. — Скажем так. Я готов пожертвовать своей личной жизнью в интересах государства. Но не согласен отказаться от своей чести.
— Хм… — Я задумчиво постучала кончиками пальцев по подбородку. — Что-то в твоих словах есть, но…всё равно это одно и то же. Впрочем, ладно. — Я вздохнула и снова глотнула горячий напиток. — Если ты так уверен в своём решении, попробую тебе помочь.
— Правда?!
По-моему, он слегка опешил. Хотя, казалось бы, именно за этим ко мне и пришёл. Я наблюдала за ним, иронично изогнув бровь.
— И…что вы за это хотите? — спохватился принц. — То есть, я хочу сказать… Я заплачу любые деньги.
Я страдальчески закатила глаза.
— Да не нужны мне никакие деньги, право слово! — простонала я. — Что же вы, люди, простых вещей понять не можете. Мы, феи, добрые дела делаем, потому что это наше призвание. Вот как ты думаешь, боггарты, когда пакостят, ради денег стараются?
— Да нет, — подумав, качнул головой принц. — Просто…характер такой, наверное. Нравится им это.
— Правильно: нравится, — подтвердила я. — А, между прочим, дело-то непростое. Как следует напакостить — это ещё суметь надо. И почему-то в их бескорыстность вы, люди, верите легко. А нам, феям, вечно какие-то странные мотивы приписываете. Ну, и откуда такая асимметрия?
— Да я не знаю, — растерянно протянул принц. — Ты извини, если обидел.
— Да ничего, — отмахнулась я. — Так-то я привыкла, просто студенткам особенности вашей психологии объяснять — это такая головная боль! Ну да неважно. Отправлюсь я, так и быть, навестить твою царевну. Знаю, где такая проживает. — Я прошла к буфету и извлекла оттуда бутыль с тёмной жидкостью. — А это поможет мне выяснить, что там к чему.
— Что это? Зелье? — спросил принц, с суеверным ужасом глядя на жидкость, которая сейчас, в свете свечей, казалась багровой.
Я смерила его осуждающим взглядом и, отодвинув бутыль подальше, укоризненно произнесла:
— Ликёр!
В десять часов вечера из-за закрытых дверей личных покоев царевны Несмеяны раздавался громогласный женский хохот. Вернее, раздавался бы, если бы я благоразумно не использовала заклинание, изолирующее звуки. Изрядно опустевшая бутылка крепкого ягодного ликёра стояла на столе; на дне двух бокалов поблескивала в свете свечей причина нашей жизнерадостности.
