— Танцы!
Она не любила, когда на неё кричали. И поэтому она закричала в ответ:
— Да, блядь, танцы! А ты ни разу меня не водил на них! Ты не танцуешь, не ходишь в кино, если в нем нет субтитров и двадцать старых французов не сидят и пьют в нем вино. Ты, блядь, хоть знаешь, кто такой Арнольд Шварценеггер, черт возьми?
Естественно, дело было не только в танцах. Говард Моли был патологической занудой. Он носил брюки из полиэстера, фланелевую рубашку на пуговицах с карманом на груди, полным ручек, ходячее пугало, одним словом. Кроме того, у него были длинные волнистые волосы, которые Клара ненавидела у мужчин. И ко всему он ещё и трахался, как марионетка на ниточках.
Говард не понял её.
— Ты хочешь порвать со мной из-за танцев? Разве любовь не важнее танцев?
— Говард, я никогда не говорила, что люблю тебя.
— Говорила!
Клара вспомнила:
— Это совсем не то, я была… пьяна.
— Пьяная, отлично, просто замечательно!
Он топал, взад-вперёд расхаживая по своей комнате, размахивая тощими руками, как ощипанный цыпленок, пересчитывающий список своих обид.
— Ты общаешься со мной, ты занимаешься со мной сексом, ты говоришь, что выйдешь за меня замуж, ты говоришь, что любишь меня…
— О, Говард, я не говорила тебе этого.
— А теперь ты вдруг не знаешь, чего хочешь, и говоришь, что лучше пойдёшь на танцы, чем останешься со мной. Замечательно. Это очень по-взрослому. С такими принципами ты далеко пойдёшь по жизни.
К черту все это, — подумала она. — С меня хватит!
— Говард.
Он остановился и посмотрел на неё. Её тон был очень холодный. Ей было очень легко сказать это.
— Просто уходи, Говард, — сказала она, — просто уйди.
Она видела, как его лицо побледнело, и тонкая нижняя губа начала дрожать. А потом он рванул мимо неё к двери.
— Прекрасно! Я ухожу, как ты того и хочешь! Развлекайся на своих танцах, Клара.
Она открыла ему дверь, и он, бормоча что-то себе под нос, вышел в коридор.
— Надеюсь, ты найдёшь там, что ищешь. Ты предпочла танцульки зрелым, честным отношениям с человеком, который тебя действительно любит. Это здорово, это…
Она не дослушала и захлопнула дверь.
— Замечательно! — услышала она его крик через дверь. — Иди, протанцуй свою жизнь нахуй!
Господи, Говард, — подумала она. — Ты даже не можешь уйти нормально.
И теперь, размышляя об этом, смывая сперму Джонни со своего лица, она задавалась вопросом, что же с ним произошло в том тропическом лесу.
Она удивлялась, почему она вообще думает о нём, когда в ее жизни появился такой парень, как Джонни. Джонни с его великолепным загорелым телом. Чей IQ был, вероятно, близок к размеру его пениса — что-то около двадцати сантиметров.
