С того дня его отношение ко мне резко изменилось. Сэр Джейкоб стал запирать меня в комнате за любую провинность, даже самую пустяковую. Требовал полного и беспрекословного подчинения. Указывал, кому на приемах я должна улыбаться, с кем обязана приветливо общаться и чье расположение завоевать. Я начала ощущать себя вещью, с которой он может сделать все, что угодно. Я пыталась поговорить с ним, узнать, почему он так переменился, но он не желал ни слушать меня, ни видеть в своем кабинете. Более того, он запретил мне ходить в театр. Лишил меня единственной отдушины.
Я все равно ходила туда тайком от него. Но однажды он узнал. В тот день сэр Джейкоб, которого я считала отцом, любила и уважала, впервые поднял на меня руку… — Глаза Мэри наполнились слезами. — Он надавал мне пощечин и оставил в комнате на несколько дней без еды и воды. Я плакала, умоляла… а он, едва выпустив меня из заточения, холодно сообщил, что договорился о моем браке с сыном и наследником шотландского графа, его доброго друга. И что до свадьбы я должна вести себя безупречно, дабы не сорвать эту выгодную сделку. А дальше пусть со мной разбирается муж: учитывая то, что он старше меня на одиннадцать лет, этот человек быстро найдет на меня управу… Понимаете, Кейт? Он просто продал меня мужчине, которого я никогда не видела! Человеку намного старше меня и, скорее всего, обладающему, кроме титула и богатства, весьма сомнительными достоинствами. Я прекрасно знала вкусы и предпочтения барона. И я не выдержала. Бог знает, откуда во мне вдруг взялась смелость, но я решила сбежать. Договорилась с мистером Россом — этот святой человек, увидев мои разбитые губы и покрасневшие от слез глаза, пошел на огромный риск: в память о моей матушке, которая не раз помогала ему деньгами и связями, он предложил мне свое покровительство и работу в театре. «Ройял» как раз отправлялся на летний сезон в Лондон… Я дождалась, когда барон уедет из дома по делам, быстро собрала самые необходимые вещи и проникла в кабинет сэра Джейкоба, чтобы, да простит меня Господь, взять хоть немного денег на первое время. Денег в ящиках его стола я не обнаружила, но зато нашла вот это… — Мэри вытащила из-под платья уже знакомый Кейт расшитый бисером мешочек и аккуратно вынула из него сложенный вчетверо лист бумаги. — Письмо матушки, написанное ею незадолго до смерти и адресованное моему настоящему отцу. Она признавалась, что все еще любит его и всегда будет любить, сообщала, что у него есть дочь и просила, чтобы в память об их любви он позаботился обо мне… И тогда я поняла, отчего так злился в тот вечер сэр Джейкоб и почему стал так грубо обращаться со мной.
