— Эбби! Ты меня убиваешь, это бывшая пассия его светлости. Еще месяц назад она тут гостила, а ты словно в другом мире находилась…
— Мари, ты же помнишь, я не увлекаюсь сплетнями, и уж тем более не верю им… — я улыбнулась девушке и вернулась к своему делу.
— Эбби, это не сплетни! Об этом писали в газете, мне Майкрофт рассказал, он умеет читать! Ты знала? — она навалилась на стол, и пригнувшись зашептала, — он мне такую книгу недавно читал, ох Эбби! Там такие чувства!
— О том, что Майкрофт умеет читать я не знала, но это здорово, правда! О маркизе, как ее?
— Гриндерфоргской, Эбби.
— О маркизе Гриндерфоргской я и правда ничего не знала. Ты же знаешь, что я не интересуюсь высшим светом.
— Ну и зря, а вдруг ты из столицы, сама посуди, ты хорошо говоришь, умеешь читать, двигаешься, будто плывешь, всегда держишь спину, знаешь, как сервировать стол и какие приборы подавать к столу. В конце концов, ты всегда столь высоконравна, словно даже ругаться с нашим старикашкой ниже твоего достоинства!
Я замерла, удивленная ее словами. Неужели, со стороны я именно так и выгляжу? Неужели в ее словах может быть хоть доля правды?
— Мари, я изучала объявления и описания пропавших людей, о которых заявляли в газетах. Если бы ты была права, то меня бы хоть кто-то искал. Не правда ли?
— Ну да… — протянула та, закусив губу.
— Но никого по описанию хоть близко на меня похожего там не было, а значит, или меня никто не ищет, или я не принадлежу тому свету, к которому ты меня причисляешь, — я оглянулась, чтобы заметить грусть, мелькнувшую в ее глазах. — Но мне очень приятно, что ты такого высокого обо мнения!
Последние слова заставили Мари снова улыбнуться, и мы вернулись к работе, ведь готовить нам предстояло очень и очень много. Из подсобки раздался очередной удар металлического молоточка а вслед за этим отборная ругань, да такая, что работники скотного двора попадали бы в обморок, заслышав такое.
— Надеюсь, это были его пальцы, — прошептала Мари и хихикнула.
Гости начали прибывать на следующий день. Кареты, одна за другой, въезжали и останавливались на выложенной камнем парадной площадке перед домом его светлости. Дамы, в завораживающих нарядах, увешанные жемчугом, и кавалеры, одетые по последней моде, собирались в большом зале. Нарушая все правила и устои, герцог прибыл на собственное торжество одним из последних. Мужчина вошел в зал, набитый гостями, держа за руку свою очередную пассию, какую-то дамочку, то ли вдовствующую баронессу, то ли графиню. Мы, простые слуги не очень хорошо различали господ по их статусу, но к концу вечера совершенно точно будем знать о каждом.
