Осторожно вытащив из ее рук нож, я боком отпихнула женщину от стола и принялась чистить овощи. Лиззи вытерла руки полотенцем и споро убрала следы моего завтрака.
— Господа на пикник едут, так что сейчас будет очень много работы! Зато потом будет полегче, лорд Крион сказал, что поедут на окраину, к большому озеру, и вернутся к девяти, а значит нужно будет только об ужине и побеспокоиться.
— Хорошо, — кивнула я ей и продолжила свое занятие.
Лиззи закончила с уборкой и, схватив большую корзину, вышла из кухни. Я уже давно заметила, что от механической работы моя голова становилась пустой, мысли вылетали, прекращая будоражить меня своими бесконечными "кто я?", "что я?", "откуда?", и позволяя сосредоточиться на важных мыслях. А сейчас я снова стала думать о своем сне.
И я настолько глубоко погрузилась в эти мысли, что не заметила, как в кухне показался гость. Осторожно подкравшись и обняв меня за талию, чем заставил взвизгнуть и отбросить нож в сторону, Джим прижал своим телом к столу.
— Эбби, милая моя, нежная булочка, что так рано? — продолжая обнимать уже одной рукой, а второй, уперевшись в столешницу, жарко прошептал мне в ухо.
— Черт! Джим, отпусти меня сейчас же! — рыкнула в ответ зарвавшемуся лакею.
— М-м-м, нет, детка, это мы уже проходили и ты тогда ударила меня по ноге, — продолжал шептать он, вжимая меня сильнее в деревянный край стола.
— Джим! Мне больно! — прикрикнула я, уже не пытаясь оторвать от себя сильную мужскую руку, а колотя кулачками по его ладони. Но и это не возымело никакого эффекта, вызвав только мерзкий смех мужчины. Он продолжал что-то шептать мне в шею, заставляя толпы мурашек отвращения и страха, разбегаться по телу. Судорожно шаря по столу руками, я снова наткнулась на еще теплую рукоятку кухонного ножа и схватив ее, со всей силы вогнала в деревянную поверхность рядом с ладонью лакея. Он тут же замер и отдернул руку. Затем отпустил меня, чуть толкнув вперед, а сам отскочил от меня на добрый ярд.
— Эбби! Ты сдурела? — он, дрогнув, стряхнул невидимую пылинку с рукава формы и гордо вгдернулся.
— Пожалеешь, дурочка! Ох, пожалеешь! — на этом развернулся и покинул кухню.
Я прижала руку к бешено бьющемуся в груди сердцу и перевела дыхание. Чертов Джим совершенно не понимал никаких отказов. Я уже раз пять ему давала от ворот поворот, но он упорно пер как бык, пытаясь забраться мне под юбку. Да еще и Анна ревновала лакея, чем еще больше выводила меня из себя!
