Полянка была пуста и непримечательна. По пути сюда, между деревьями, частенько мелькали точно такие же.
«Так может это все же не она. Или мне следует посмотреть на нее под другим углом, — засомневался Аз, напрягая извилины.»
Сел на краю поляны, закрыл глаза и уже привычно начал входить в транс. Поначалу ему сложно было успокоиться и сосредоточиться. Но едва он успел выйти из тела, как звонкий удар невидимой пощечины вышвырнул его обратно.
Аз зажмурился, корчась на палой листве и тяжело проталкивая воздух в легкие. Над ним стояла девчонка.
В своей тощей, жилистой руке она сжимала кривую ветку. На разветвленных тонких веточках была намотана такая длинная лента ивовой коры, что она напоминала моток сахарной ваты.
Только вот кора оплетала ветку не как попало. Вся конструкция складывалась в сложную и в чем-то правильную фигуру.
Стоило дернуться, и девочка небрежно ткнула ему в лицо этой веткой. Назначение странной конструкции сразу стало понятным, сознание Еремея тут же почти погасло.
Отдаленно зазвучали обращенные к нему злые слова:
— Тебя послала Матруша. Нелюдь гнусная, чего еще ожидать. Значит ты разделишь ее участь, — растянула девочка потрескавшиеся губы в суровой усмешке.
Неприятное прикосновение сухой коры к лицу, и Аз мгновенно провалился в беспамятство. Навалилась тяжесть и иссушающее давление.
Кажется, он потерял сознание на несколько минут. А когда снова открыл глаза, девочки над ним уже не было. Да и кустов на поляне определенно стало гораздо больше. В них уже был протоптан широкий проход в котором шумно топтался кто-то крупный.
Шевелиться было тяжело, а голова у Еремея сильно кружилась, болезненно пульсируя.
«Похмельный синдром похоже становится обыденностью. Сколько раз я зарекался пить от точно таких же ощущений… — подумал он с горечью, дрожащими пальцами массируя виски.»
Скоро из кустов вышел Пренар. Лицо у него стало угрюмое и потемневшее. Подойдя к заворочавшемуся Азу, что даже не мог самостоятельно встать, охотник поднял его руку себе на плечо и легко потащил обратно к кустам.
Еремей хотел запротестовать, спросить или хотя бы дернуться, но получалось только поскуливать и дрожать.
Это вызывало у охотника не больше реакции, чем дрожание и скулеж раненого зверя, которого он мог бы точно так же волочь в деревню к ужину. В воспаленном воображении Еремея мелькали картинки одна страшнее другой.
«Пренар заодно с ведьмой. Они принесут меня в жертву. Это все был такой план.
