Но, неведомым образом, Раккару удавалось пережить очередной вдох, перетерпеть еще один удар сердца и, самое главное, сделать еще один шаг вниз. К подножию гор.
Чем ниже он спускался, тем легче ему становилось. Уже можно было физически ощутить, что ветер стал не таким злым, а мороз больше не вызывает желания тяжело закашляться, повалившись в снег.
Нет, определенно ему было легче. Даже к пальцам вернулась часть подвижности и уже можно было не гадать, отморозил он их или еще не совсем.
«Они двигаются, забери мою бороду Хварли и все его Дюжие. Прах их разбери кто это такие, — думал он как в бреду, заслоняя лицо от пригоршней снега.»
Все стало неважно, кроме того, что снег перестал его царапать, а мерзлые скалы вдруг резко сменились просто крутым склоном замерзшей земли, покрытой неглубоким снегом.
Даже тьма кажется начала немного редеть, показывая мир чуть дальше, чем на вытянутую руку. И с каждым шагом видно было все больше подробностей.
Постепенно ветер совсем перестал сыпать снежную соль в лицо. А занимающаяся где-то заря, позволила различить далеко внизу, сквозь непроглядную серую хмарь, не только белое ничего, но и буро-зеленое нечто.
Неожиданно для себя преодолев некий порог по изломанным скалами отрогам горы, Раккар отчетливее стал различать где-то там проступающие пологие склоны, не занесенные снежными сугробами.
Они тянулись казалось до самого горизонта. Будто гора занимает полмира или мир состоит из одних только отрогов этой горы. Только вокруг него все еще расстилались сугробы и снежная взвесь, вздымаемая порывами ветра, что похоже не утихал в этих местах ни на миг.
«Насколько же я высоко. И почему не испытываю проблем с кислородом, — гадал он осторожно пробираясь вдоль очередного отвесного обрыва.»
А когда вокруг немного развиднелось, ему, против желания, пришлось смотреть себе прямо под ноги. Так меньше кружилась голова от высоты и крутизны.
То по одну, то по другую сторону вниз обрушивались пропасти и обрывы. Стоило только позволить, воображение тут же рисовало ему, что нога оступилась, и он кувыркается по крутому склону целый день до подножия.
Но всему приходит конец. Бесконечная ночь сменилась томительно морозным утром. Барахтанье в сугробах перешло в попытки не скатится кубарем по отвесным скалам.
А затем в просто опасный спуск по осыпающемуся горному склону. Раккар увлекся переставлением заплетающихся ног и потому не заметил, как стих ветер и вокруг сгустился утренний липкий туман.
