Фотографии человека, которого они с Владом вылепили за пять лет из самого обычного, ничем, кроме голоса, не выделяющегося из толпы таких же парней, теперь можно смело публиковать на обложках глянца – и да потекут слюнки у доброй половины представительниц женского пола разных возрастов! «И всё-таки, - вновь не изменила себе Света, - кроме внешности, зацепить ему больше нечем».
С другой стороны закрытой двери послышался шум голосов, а также всё более приближающийся звук громких шагов, прерывая размышления Светланы и помешав Нику бросить в её адрес какую-нибудь гадкую фразу, какими они обычно обменивались.
Вот дверь кто-то дёрнул на себя, и она открылась, впуская в небольшую комнату, выкрашенную в серые оттенки для контраста с чёрной мебелью, мужчину невысокого роста, довольно сбитого, плотного телосложения.
- Готов? – вместо приветствия коротко спросил Ника вошедший.
- Да, - так же лаконично, но с облегчением – ведь пытка ожиданием окончилась – ответил Ник.
Светлана же, до этого довольно расслабленно сидевшая на диване, резко подсобралась, подобно Нику нервно вскочила с места и, разочарованная в очередной раз отсутствием должного внимания в её сторону со стороны Владислава, пошла за ним, деловито направившимся в комнату звукоинженера. При этом она всё же произнесла добросердечное приветствие:
- И тебе доброе утро, Влад.
Слегка обернувшись в её сторону, но не настолько, чтобы встретиться с женщиной взглядами, Владислав скупо отметил:
- Хорошая стрижка! Тебе идёт.
«Ну, хоть так!», улыбнулась его словам Светлана и поправила свои белоснежные волосы, уложенные в аккуратное каре. Дать полное представление о внешности этой женщины можно всего одним словом, что часто и делали некоторые из её друзей, перед тем, как представить новым знакомым – она была альбиносом. Чуть выше среднего роста, очень стройным, даже хрупким по своему телосложению альбиносом.
А позади их обоих с видом человека, которого это всё безмерно раздражает, в комнату звукоинженера вошёл и Ник.
- Чего ты тут стал?! – удивлённо прикрикнул на него продюсер, чем вызвал улыбку у Светы. – А ну, марш к микрофону!
Сам же Владислав уселся в кресло рядом с подошедшим к ним звукорежиссёром. Не вступая в полемику, Ник отправился туда, куда его послали, с мыслями о том, как ему всё это осточертело, но, чёрт, он готов ещё хоть десять лет петь дурацкие слезливые песенки о любви, добываемые ему Владом как у высокооплачиваемых маститых поэтов и композиторов, так и у тех, кто продаёт своё творчество по жалким для этого мира расценкам в надежде на будущие славу и признание. Десять лет, двадцать, если будет ещё к тому времени популярен и нужен, только бы Влад помог ему выпутаться из нелепой передряги, в которую Ник попал, пытаясь доказать себе самому, наверное, что годен на гораздо большее, чем пение.
