Успело оно породить и несколько религиозных культов. Особенно распространилось поверье, что это не то демон, не то проклятая душа, которая осуждена являться в муках на землю во искупление катастрофы, произошедшей триста лет назад. Другие утверждали, что оно (или он) вестник чего-то, и его рев возвещает то ли гибель, то ли надежду (это уже зависело от точки зрения верующего). Одна местная секта проповедовала, что дракон - это призрак, оценивающий нравственное поведение горожан на протяжении прошедшего года, и при его появлении выискивала изменения, которые можно было бы истолковать как добрые или недобрые знамения. Соприкосновение с поднятой им пылью считалось хорошей приметой или дурной. В каждом новом поколении непременно находился мальчишка, который пытался ударить чудовище палкой; он обретал сломанную руку и тему для рассказов за трактирной стойкой до скончания своих дней. Швырять в чудовище камни и всякие другие предметы стало весьма популярной забавой, а одно время его осыпали цветами и записочками с молитвами. Однажды какие-то смельчаки попытались поймать его в сеть - в руках у них остались жалкие обрывки веревок, а все остальное испарилось. Сам участок в центре парка был давным-давно огорожен.
А чудовище все продолжало свои ежегодные молниеносные таинственные появления - распростертое над землей в стремительной неподвижности, ревущее и непостижимое.
Только в начале четвертого столетия новой эры обнаружилось, что чудовище чуть-чуть меняется. Теперь оно уже не выглядело просто распростертым - одна нога и одна рука приподнялись, словно в попытке ударить или отбить что-то. Год за годом оно изменялось все быстрее и к концу веку приподнялось в скрюченной позе с протянутыми вперед руками, будто замерло в бешеном кружении. Рев его приобрел иную тональность, а земля после его появления дымилась все больше.
Возникло и окрепло убеждение, что человек-чудовище вот-вот что-то сотворит, как-то явит свою сущность. Ряд природных катастроф, а также некоторые чудеса весьма способствовали распространению культа, энергично провозглашавшего эту доктрину. Многие религиозные деятели приезжали в городок, чтобы убедиться во всем своими глазами.
Однако десятилетие сменялось десятилетием, а человек-чудовище лишь медленно поворачивался, и теперь выглядел так, словно не то скользил, не то брел, подталкиваемый ураганным ветром. Разумеется, никакого ветра не ощущалось. Затем наступил спад сейсмической деятельности, так что все кончилось ничем.
