— Вы не обедали? — удивился Джермано, бросив взгляд на наручные часы. Было полпятого вечера.
— Нет, — покачала головой Федерика.
— Порадуйте нас своей приятной компанией за ужином, а, синьора? — вмешался Невио, взглянув на нее через зеркальце заднего вида.
Она отчаянно посмотрела на него и тут же отвела глаза. Конечно, было бы лучше никому не портить вечер своим отвратительным настроением, но с другой стороны, она страшно боялась одиночества.
— Я не знаю… Сегодня из меня вряд ли получится хорошая компания… — неуверенно пробормотала Федерика.
— Professoressa, хорошие люди — это всегда замечательная компания, чтобы провести вечер. Вне зависимости от настроения, — философски заметил Джермано.
— Синьора, после такого комплимента вы просто не можете отказаться, — усмехнулся Невио.
— Да, я так и поняла, что шансов на одинокий вечер у меня почти нет, — слабо улыбнулась Федерика, тем самым соглашаясь на совместный ужин.
Машина чуть прибавила скорость, оставляя позади дождевую тучу. Солнечные лучи ослепительно заблестели на мокром стекле. Дорога бежала меж полей с ярко-желтыми подсолнухами, которые, словно маленькие солнышки, улыбались им, покачиваясь на ветру. Невио открыл окно, и морской ветер тут же взъерошил его слегка посеребренные волосы.
Из магнитолы доносилась тоскливая мелодия «Distratto», а чувственный голос Francesca Michielin проникновенно пел о несчастной любви. Невио бросил очередной взгляд в зеркало заднего вида, но не ради контроля ситуации на дороге, а чтобы оценить состояние пассажирки. Федерика сидела, закусив губу, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Он сменил радиоволну и поймал итальянскую классику: Luciano Pavarotti «La Donna E Mobile». Тут же два мужских голоса, отца и сына, принялись мажорно и с выражением подпевать — и вот уже Федерика улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась сквозь слезы.
Не в силах сдержаться, она взглянула в зеркало. Темные глубокие, но, прежде всего, добрые и веселые глаза Невио встретились со светлыми, грустными, мокрыми от слез глазами Федерики. Сердце ее отчего-то защемило, а потом забилось сильнее.
Она отвела взор, смущенно покраснев.
[1] Baciami (e portami a ballare) (it.) — Поцелуй меня (и отвези танцевать).
Внутри крошечной траттории разместились всего лишь четыре столика. Другие четыре столика стояли снаружи. Время ужина еще не наступило, потому ресторан оказался почти пустым.
Траттория была выдержана в старинном стиле: массивные столы с лавками, каменные стены с углублениями, в которых стояли запыленные винные бутылки без этикеток. С полукруглого потолка свешивались венки из красного перчика, а также металлические котелки и кувшины, висящие на тонких цепочках. В углу размещались большие дубовые бочки, а на них — занимательные натюрморты из бутылок вина, бокалов, пробок и фруктов. В деревянных мисках лежал свежий хлеб, а рядом стояли солонки, перечницы и множество баночек с приправами. На каждом столе красовались изящные вазочки с мелкими синими цветами и золотистыми колосьями.
