На идеально заправленной постели, прямо на египетском неотбеленном хлопке, раскинув руки и скрестив ноги, обутые в совершенно новые ботинки, лежал Павел. Застывший взгляд мутных глаз был направлен в потолок, и из приоткрытого рта, по небритой челюсти, вилась засохшая дорожка крови. На мужской груди, обтянутой светлой рубашкой виднелись огромные тёмные пятна, а ткань была вспорота. Четыре. Четыре ранения, явно сделанные тонким лезвием ножа. Того самого, что несколько минут назад лежал в моей ладони, а сейчас сиротливо жался к моей стопе.
Мне стоило закричать. Позвать на помощь. Забиться в истерике. Грамотной женской истерике со слезами, визгом, вырыванием волос и сидением рядом с унитазом.
Именно так должна была отреагировать нормальная девушка, играющая на скрипке. Должна. Непременно. Но всё внутри меня восстало против этого. Возможно, это был инстинкт выживания, который спасал меня много лет назад, в другой жизни. Я ещё не забыла, что нахожусь на территории своего врага, того, кто едва не изнасиловал меня несколько часов назад.
— Дышать, — напомнила себе, отвернувшись от трупа. С бесстрастной поверхности зеркала на меня смотрела бледная, всклокоченная девушка в смятом подвенечном платье. Жертва.
— Нет, уж, — я мотнула головой. — Не в этот раз.
Сняв испачканную одежду, завернула в неё злополучный нож и затолкала свёрток в свою сумку, найденную у стены. Туда же сунула пропитанные кровью тканевые туфельки. Снятые накануне вещи так и висели на спинке кресла, там, где я их оставила.
Приведя себя в порядок, я выскользнула из комнаты и направилась к лестнице, замирая от каждого шороха. Где-то внизу раздавались приглушенные голоса. Сориентировавшись на источник шума, я прикинула, что мне никак не выйти незамеченной через парадный вход. Однажды, чтобы покинуть дом, мне уже довелось воспользоваться другим путём.
— Надо бы сходить проверить. Может, она уже очухалась, — без сомнений это был голос Рустама.
— Ещё часа четыре проваляется, — уверенно ответил Борис и злобно хохотнул. — Орать будет, как резанная. Точно услышим…
Спустившись вниз, крадучись пробралась вдоль стены до кладовых и осторожно открыла дверь чёрного хода. Едва дыша, вошла в темноту и наощупь, неуверенно переставляя босые ступни, добралась до выхода.
Сердце бешено колотилось, и мне казалось, его стук слышен вне тела, разносясь по всему дому. Грохот пульса отдавался в ушах, и слабость проступала испариной на коже. Не знаю, чем меня отравили, но мне пришлось не единожды привалиться к стене, чтобы банально отдышаться.
