- Вряд ли они пойдут на конфликт, не сумасшедшие же. Пошумят и оставят тебя в покое.
- Ты их плохо себе представляешь. Даже сам Великий Аксиоматик такой же раб аксиом, как и его последний слуга. У них же нет ничего важнее. Пусть гибнет Вселенная, но Коморра вечна и неизменна. Кроме того, отсутствие развития понуждает их все время искать источник поживы. Они не могут справиться с хаосом, который сами же порождают, иначе чем пожирая чужие миры. А теперь они должны доказать свое могущество землянам, дабы те вступили с ними в союз и послужили, в свою очередь, Великим Аксиомам. Вот видишь, как я им нужен.
Слова Лоулла меня поразили, но не страхом перед коморрянами, а тем, как спокойно он говорил о своей прежней миссии. Немыслимо, как вообще разумное существо может согласиться участвовать в подобной затее. Наверное, он легко прочел эти мои мысли, поскольку сделался еще более унылым:
- Тебе этого не понять, 120-й. Я все равно обречен, что бы ты ни сделал.
Я глубоко задумался. Действительно, положение казалось если и не безнадежным, то достаточно трудным.
* * *
Не то чтобы Фил Консорт вовсе не доверял своему седьмому чувству, просто он не всегда его хорошо понимал. Особенно если видимое и логически выводимое противоречило его внутреннему чутью. Причина же была в том, что если зрительно или же по логической цепочке всегда можно было добраться до исходных данных, то его внутреннее око, или из-за собственного несовершенства, или в силу его природы, давало ему достоверную, но не конкретную информацию. Примерно как гадалка: "будет тебе дальняя дорога при пиковом интересе, бойся усатых мужчин и рыжих собак". Если внешняя сторона событий вызывала у него только некоторую озабоченность, то внутренняя подоплека, которую он даже не смог бы сформулировать, вызывала у него постоянное напряжение. Он чувствовал себя как бы балансирующим на доске, уложенной поверх острой вершины скалы. Причем каждый его шаг непредсказуемо смещал равновесие в какую-то сторону. Апогея это состояние достигло, когда они вернулись от 120-го. Сначала, сморенный усталостью, Фил заснул как убитый. Но среди ночи неожиданно проснулся с совершенно ясной головой, дрожа от возбуждения. Его захватила непреодолимая потребность видеть Лоулла. Наедине. Без ревнивого ока официальной Коморры. И он был уверен, что тот пойдет на контакт.
С лихорадочной быстротой Фил выскочил наружу, уселся в катер и почти услышал, что за ним захлопнулась невидимая дверь. Теперь главная трудность состояла в том, как найти дорогу к дому 120-го. Но он не почувствовал незримого наблюдения господина Ута, для которого его намереньи было так же ясно, как если бы Фил прокричал ему об этом прямо в ухо. Естественно, что допустить эту встречу коморрянин не мог.
