Спустя две с половиной недели после аварии череда операций была уже позади и время превратилось в резину. Единственное, что скрашивало мои будни, это пустой треп с медсестрами и телевизор, который висел напротив моей койки. Свою палату я уже изучила в мельчайших подробностях и считать, сколько плиток кафеля умещается от окна до входной двери, мне наскучило так же, как и рассматривать блики от ламп на потолке. А больше развлечений у меня не было. Стерильно-белые стены, чуть сероватый пол, глянцевый потолок. В комнате стоят две кровати, но соседку мне так и не положили. Еще в моей келье есть две тумбочки с железными поворачивающимися полками сверху, те самые, которые удобно превращаются в столик. А также холодильник, уже упомянутый TV и дверь в санузел. Там даже есть душевая кабинка. Только вот я туда не могу попасть. Не только в душ, вообще куда-либо. Я прикована к постели гипсом и пока мне не грозят даже костыли.
Так проходил день за днем и, несмотря на хорошие прогнозы врачей, мне становилось только хуже. Складывалось впечатление, что моя жизнь утратила краски, сил не было, интереса к чему-либо тоже, желание выздороветь еще теплилось, но уже не согревало меня.
Первыми забили тревогу медсестры, они заметили, что я почти прекратила есть. Потом уже начали наводить панику врачи, а все потому, что в какой-то момент мне стал велик гипсовый каркас. И это спустя каких-то три недели с момента операции.
Тесты, анализы, разговоры, разговоры и снова разговоры ничего не давали. Выходило, что в то время, как мой организм усиленно себя лечил, самая я медленно угасала.
А потом случилось это.
Пришла очередная ночь, в больнице осталась только дежурная смена медперсонала, в палате уже выключили свет. Пора было ложиться спать. Но засыпая, в первый раз я поймала себя на мысли, что вовсе не хочу просыпаться. Не хочу опять проживать очередной день, наполненный болью. Закрыв глаза, отдалась во власть морфея.
И стоило мне погрузиться в сон, как изменилось все. Вся моя жизнь встала с ног на голову.
Странно было осознавать себя во сне. Ну, то есть обычно люди засыпают, им что-то снится, они просыпаются и в девяноста процентах случаев просто помнят смутные образы. Гораздо меньше людей видят яркие, насыщенные сны и чаще всего такие сны не дают полноценного отдыха. Лишь единицы умеют управлять своими снами.
Я никогда не могла похвастаться насыщенной "ночной" жизнью. Но в ту ночь все было не так. Вот я лежу в больнице, недвижимая, на кровати, с мыслями о том, как я устала и у меня заканчиваются силы не то, что на борьбу, даже на веру в лучшее. Под головой подушка с хрустящей жесткой наволочкой, которая раздражает меня до зубного скрежета, на мне тонкая простыня, пахнущая лекарствами, тут ими все пропахло, а в дверь просачивается тусклый свет из коридора.
