Зинча делала «секретик».
Это просто. Роешь ямку в земле. На дно кладёшь фольгу от конфеты, затем – лепестки цветов и всё, что захочешь. Сверху – осколок стекла, и его надо хорошенько вжать краями в стенки ямки. Потом засыпаешь стекло землёй. Вот и всё!
Зинча послюнявила палец и расчистила окошко в земле. «Секретик» на этот раз был особенный. Среди рыжих лепестков бархатцев блестел ключик. Настоящий, совсем как у Буратино!
Ключик Зинча нашла на дороге. Маленький, желтого металла, на длинной цепочке. Когда показала маме – та даже ахнула сперва:
– Зинча, да ведь это золото!
И заторопилась:
– Надо написать объявление. Вдруг хозяин найдётся! Посмотри, тут даже проба выбита.
Но папа усомнился:
– Если бы проба – были бы три цифры, а тут две. И заводского клейма нет. Может, латунный?
И правда. Мама даже сняла с пальца обручальное кольцо, чтобы показать Зинче: на внутренней поверхности ободка тоненько-тоненько прорисовывались цифры «583» и пятиконечная звёздочка. А на бородке ключа – «56», и ещё буквы какие-то. Цвет металла, если положить рядом, тоже отличался, был желтее, красивее.
Пока взрослые разглядывали и сравнивали, Зинча переживала: если дорогое украшение – и правда, надо найти хозяина и отдать. Лучше пусть будет латунь! Тогда ключик будет совсем-совсем её.
– Держи, Зинча, владей! – сказал в конце концов папа. – Будешь искать волшебную дверцу.
Такая дверца – разве что в мышкину норку. Или в подземное царство, как в «Чёрной курице». Но Зинча была не против.
«Следующая станция – Санаторная!»
Зинаида встрепенулась. Надо же, задремала, и даже причудилось что-то из детства. Не заснуть бы снова! Санаторная, Тучково, а там и до её остановки недалеко.
На станции она вышла одна. Вздрогнула – воздух оказался промозглым, или так показалось после тепла вагона? Небо над ёлками ещё отсвечивало бледно-лимонным, но стоило поторапливаться. Надо же, как рано темнеет.
Электричка, взвизгнув и набирая ход, увезла прочь свет, тепло, дружеские подначки – чужие, но приятные. Зина, поёживаясь, заспешила прочь, сперва вдоль платформы, затем – по узенькой, неровной от старости асфальтовой дорожке.
Под деревьями оказалось совсем темно. Каждая колдобина, через которую днём Зина перешагнула бы, не заметив, сейчас словно нарочно прыгала под ноги. Зина пошла медленнее, наощупь, жалея, что телефон почти разряжен: лучше не светить встроенным фонариком, а поэкономить. Дважды она чувствовала, что идёт по мягкому, и осторожно возвращалась на тропу.
